– Я с тобой, вождь! – попытался подпеть он. – Всегда и всюду!

– Ты-то? – Доу повернулся к нему, презрительно кривя губы. – Ах, как мне, драть твою, повезло!

И, оттеснив Гламу плечом, повел своих людей в сторону стены. Оглянувшись, Железноголовый увидел, как на него из-под седых бровей поглядывает Кернден Зобатый.

– Что? – сердито спросил Железноголовый.

– Ты знаешь что, – с тем же выражением сказал Зобатый.

Он протиснулся между Кейрмом и Гламой. И эта пара еще считается боевыми вождями. Или даже людьми, если на то пошло. Хотя, если зрить в корень… Трусость, жадность и себялюбие нынче никого не удивляют. Уж такие времена.

– Ах они черви, что один, что другой, – шипел Доу, когда с ним поравнялся Зоб.

Доу впился пальцами в старую известняковую кладку; раскачав, выдрал оттуда камень и стоял, напрягая все мышцы. Губы его беззвучно шевелились, как будто он не мог решить, то ли швырнуть каменюку вниз по склону, то ли размозжить кому-нибудь череп, то ли самому садануться об нее лицом. В конце концов он лишь в глухом отчаяньи зарычал и беспомощно сунул камень туда, откуда извлек.

– Надо их уничтожить. Может, так я и сделаю. Может быть. Спалю к хренам, обоих.

Зобатый поморщился.

– Не знаю, вождь, загорятся ли они в такую погоду.

Союз внизу скапливался ужасающим числом и, судя по всему, выстраивался в боевой порядок. Рядами. Тьма тьмущая густых рядов.

– Похоже, они скоро двинутся.

– А чего б им не двигаться? Железноголовый этих гадов считай что сюда пригласил.

Доу, ощерясь, поперхнулся влажным воздухом и фыркнул, как готовый к броску бык. Дыхание его исходило паром.

– Ты вот думаешь, легко быть вождем?

Он повел плечами, словно цепь на шее непомерно тяжела.

– Это, считай, то же самое, что волочить сраную гору через дерьмо. Тридуба мне говорил. Говорил, что всякий вождь обречен на одиночество.

– Земля все еще за нас, – Зобу подумалось, что надо бы сделать упор на что-нибудь хорошее. – Да и дождь нам в подмогу.