– Держись! – кричала ему Шай.

– А я что делаю, мать его!!!

Она всем телом навалилась на тормозной рычаг – сапоги в упор, а плечи на спинке сиденья. Жилы на шее вздулись от усилий. Колеса скрипели, как грешники в Аду, искры из-под тормозных колодок сыпались на дорогу, как фейерверк в день тезоименитства императора. Другой рукой Шай натягивала вожжи. Мир завалился набок и попытался перевернуться, когда два огромных колеса оторвались от земли.

Время остановилось. Темпл визжал. Шай визжала. Фургон визжал.

Деревья на обочине рванулись к ним, неотвратимые, словно смерть. Но тут колеса со стуком вернулись на дорогу. Темпл почти вылетел через ограждение под копыта коней, дробящих землю. Прикусив язык и задохнувшись собственным криком, отлетел на спинку сиденья.

Бросив тормоз, Шай двумя руками перехватила вожжи.

– Кажется, со скоростью мы перебрали! – проорала она в ухо Темпла.

Граница между ужасом и восторгом всегда призрачна, и Темпл внезапно преодолел ее. Он ударил воздух кулаком и взревел:

– Мать твою, Коска-а-а-а!!!

Он кричал так долго, насколько хватило дыхания.

– Полегчало? – спросила Шай.

– Я жив! Я свободен! Я богат!

Нет, Бог всегда был. Милый, доброжелательный и понимающий дедушка Бог смотрел вниз со снисходительной улыбкой. «В конце концов, тебе придется что-то решать, иначе ты не решишься никогда», – сказал Коска. Темпл задумался – не это ли имел в виду Старик? Невероятно… Темпл потянулся к Шай, полуобнял ее и прокричал в ухо:

– Мы это сделали!

– Ты уверен? – Она снова натянула вожжи.

– А разве мы не сделали?

– Легкую часть.

– Чего?

– Они же не простят, так ведь? – Кони набирали скорость, и Шай пришлось перекрикивать бьющий в лицо ветер. – Ни деньги! Ни оскорбление!

– Они будут гнаться… – пробормотал Темпл.