Все, с кем Сиенит встречалась в Аллии, теперь мертвы. «Клалсу» не может подойти ближе чем на пять миль к берегу, иначе они рискуют погибнуть – либо обшивку перекосит в горячей воде, либо люди задохнутся в горячих облаках, которые периодически извергает гора. Или запекутся на одном из дочерних каналов, которые продолжают развиваться, расходясь из места, прежде бывшего гаванью Аллии, как спицы колеса, и таящиеся, как смертоносные мины под водой. Сиен сэссит каждую из этих горячих точек, яркие бурлящие вихри гнева прямо под кожей Земли. Даже Иннон их сэссит и уводит корабль от тех, которые имеют шанс скорее прочих взорваться. Но поскольку пласт сейчас хрупок, новый канал может открыться прямо под ними, прежде чем Сиен успеет почувствовать или запечатать его. Иннон очень рискует, потакая ей.

– Многие с окраин поселения сумели спастись, – тихо говорит ей стоящий рядом Иннон. Вся команда «Клалсу» высыпала на палубу и молча смотрит на Аллию. – Говорят, сначала прямо в гавани была красная вспышка, затем серия вспышек, в каком-то ритме. Как… пульсация. Но первый толчок, когда вся гавань вскипела, стер большинство маленьких строений в поселении. Тогда-то и погибло большинство людей. Тревоги не было.

Сиенит вздрагивает.

Тревоги не было. В Аллии было почти сто тысяч жителей – небольшой по экваториальным стандартам город, но для Побережья крупный. Гордый, и по праву. У них были такие надежды.

Ржавь их побери. Ржавь и пламя грязного, ненавидящего чрева Отца-Земли.

– Сиенит? – Иннон смотрит на нее. Это потому, что Сиен сжала кулаки и подняла руки, словно натягивает узду бешеной, рвущейся вперед лошади. И потому, что узкий, высокий, тугой торус сформировался вокруг нее. Он не ледяной – вокруг полно земного жара. Но он мощный, и даже необученный рогга может сэссить крепнущее сплетение ее воли. Иннон ахает и отступает на шаг.

– Сиен, ты что…

– Я не могу этого так оставить, – шепчет она почти про себя. Вся зона – набухающий смертоносный нарыв, готовый прорваться. Вулкан – лишь первое предупреждение. Большинство каналов в земле крохотные и свернутые, пытающиеся прорваться сквозь различные слои камня, металла и собственной инерции. Они сочатся и остывают, закапываются и снова рвутся наружу, ввинчиваясь и изгибаясь в процессе во все стороны. Однако вот это – гигантская лавовая трубка, идущая прямо вверх от того места, откуда вырвался гранатовый обелиск, направляющая прямо к поверхности чистую ненависть Земли. Если ничего не сделать, вскоре вся округа взлетит на воздух в огромном взрыве, который почти наверняка начнет Зиму. Она не может поверить, что Эпицентр оставит все как есть.