Мок вложил клинок в ножны:
– Хорошая идея, займитесь этим с ребятами.
В двадцати шагах от них Смрад поравнялся со своим сержантом:
– Умно придумано. Ты вдрызг проигрывал. Изобразил
Бальзам молча уставился на собеседника. Опять забыл – кто он такой? И что это он несёт? На каком языке он вообще говорит?
– Что-то нет аппетита, – пожаловался Мазок, выбрасывая краюху хлеба подальше. Лагерный пёс подбежал, ухватил кусок и убрался восвояси.
– Меня тошнит, – продолжил солдат.
– Не только тебя, – ответил Может. – Я вот пойду в первых рядах, знаешь ли. Мы, сапёры, пойдём. А для вас уже дорога будет проторена. Мы пойдём закладывать заряды, то есть побежим, поминая Худа, со взрывчаткой наперевес, по пересечённой местности, по валам щебёнки, и может – под огнём со стен. Потом мы окажемся у подножья стены, и Худ знает что польётся нам на головы. Кипяток, масло, раскалённый песок, кирпичи, потроха, вёдра с дерьмом – всё это летит на нас сверху. Мы закладываем взрывчатку. Льём кислоту на воск. Переборщим – и взлетим на воздух прямо там. Несколько дюжин сапёров, и стоит одному из нас совершить ошибку или просто какому-то камню прилететь на взрывчатку – бум! Я так думаю, мы уже, считай, покойники. Пушечное мясо. Завтра утром нами закусят вороны, вот и всё. Дашь знать моим родным если что? Ваш Может подорвался под И'гхатаном, коротко и ясно. Не нужно никаких ужасных подробностей… эй, ты куда? Ох нижние боги, Мазок, иди поблюй в сторонке, ладно? Худ побери, какая гадость. Эй, Бальгрид, погляди! Наш взводный лекарь прощается с ужином!
Геслер, Смычок, Спрут, Истин и Пэлла пили чай, сидя у остывающих углей костра.
– Все уже так устали ждать, что умом двинулись, – бросил Геслер.
– У меня перед каждым боем так, – признался Смычок. – Всё внутри холодеет и обрывается, если вы понимаете, о чём я. И каждый раз то же самое.
– Но у тебя это пройдёт, как только начнётся бой, – заметил Спрут. – У нас у всех пройдёт, потому что мы бывали в сражениях. Мы знаем: проходило раньше, пройдёт и сейчас. Но большинство этих вояк не в курсе. Они не знают, что с ними случится, когда станет жарко. И сейчас до смерти перепуганы, считая, что так и будут корчиться от страха.
– Большинство – и правда будет, – фыркнул Геслер.
– Не скажи, сержант, – возразил Пэлла. – Я в Черепке видел кучу точно таких же желторотых новобранцев. Когда бунтовщики напали на нас, они сражались и, учитывая обстоятельства, сражались неплохо.
– Но нападавших было слишком много.
– Да.
– Так что они погибли.