Собственные мысли шокировали её. Какой стыд. Я тоже начинаю смотреть на Карсу Орлонга как на оружие. Оружие, которым надо пользоваться, манипулировать им во имя воображаемого мщения, никак не меньше. Однако её не оставляло подозрение, что кто-то или что-то уже играет в эту игру с Карсой Орлонгом. И эту загадку она намеревалась разгадать. Ну, а дальше? Почему я считаю, что тоблакай ничего не знает о том, как его используют? Что, если для него это не тайна? Подумай, женщина…

Хорошо. Он это принимает… пока что. Но когда он решит, что пришло время обратиться против этих незримых манипуляторов, он так и сделает – и они горько пожалеют о том, что с ним связались. Да, это согласуется с высокомерием самого Карсы, с его несокрушимой уверенностью в себе. И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что права. Я, кажется, сделала первый шаг на пути к решению этой задачи. Отлично.

– Во имя Худа, что ты ей наболтала?

Вздрогнув от неожиданности, Самар Дэв обернулась и увидела перед собой таксилийца.

– Кому? Что? А, ты о ней…

– Поосторожнее, – отозвался тот и помахал ладонью перед изуродованным лицом. – Видела? Это Пернатая Ведьма. Я не смею дать сдачи. Не смею даже защищаться. У неё это во взгляде – думаю, её били, когда она была ребёнком. Так подобные вещи и распространяются, из поколения в поколение.

– Да, – кивнула Самар, немало удивившись. – Думаю, ты прав.

Он изобразил на лице подобие усмешки.

– Я был глуп и позволил себя схватить, это правда, но я не всегда дурак.

– Как это случилось?

– Что-то вроде паломничества. Я заплатил, чтобы меня взяли на дрейк – там ещё, на Руту-Джелбе, – от чумы пытался сбежать, и можешь мне поверить, заплатил щедро.

Самар Дэв кивнула. На дрейках таннойцы перевозили паломников, это были прочные, безопасные суда, защищённые от любой непогоды, с непременным таннойским духовидцем или хотя бы мендикантом на борту. На таком корабле никакой заразе было не задержаться – отличный ход, и в обратный путь дрейки обычно шли полупустыми.