– Если они продолжат идти за нами вслед, если их курс лежит на север, чтобы обогнуть полуостров, они обречены.

– Почему?

– Потому что теперь, Самар Дэв, остальная часть эдурской флотилии – все боевые корабли Томада Сэнгара – находятся у малазанцев за спиной.

Ледяной ветер проник под одежду Самар Дэв, вызывая озноб.

– Они собрались на них напасть?

– Они собрались их уничтожить, – сказал таксилиец. – И я видел эдурское колдовство, так что скажу тебе: очень скоро Малазанская империя лишится своего флота. Погибнут все мужчины и женщины, будь они прокляты, кто там сейчас на борту. – Он наклонился, словно желая сплюнуть, но, сообразив, что ветер дует в лицо, сдержался, и только ухмылка сделалась ещё шире. – За исключением, разве что, одного-двух… соискателей.

Это что-то новое, подумалось Банашару, пока он торопился в кабак Купа, стараясь не слишком вымокнуть под проливным дождём. За ним следили. В прошлом такое открытие привело бы его в ярость, и он поспешил бы расправиться с преследователем, сперва выпытав у недоумка все подробности, чтобы затем ещё более жестоко покончить с тем, кто его нанимал. Но сейчас он мог лишь хмыкнуть себе под нос. «Да, господин (или госпожа), он просыпается после полудня, неизменно, примерно шестую часть колокола прокашливается, и чешется, и щёлкает вшей, после чего наконец выходит из дома. Господин (или госпожа), направляется он в одно из шести самых сомнительных заведений и там, смешавшись с завсегдатаями, ведёт споры о природе религии – или о налогообложении и повышении портовых сборов? Или о том, что на отмелях Джакатана внезапно поредели косяки коравалов? Или жалуется на паршивую работу сапожника, который клялся, что сумеет обратно пришить подошву на левом ботинке… что? Воистину, господин (или госпожа), всё это, конечно же, некий подлый шифр, и даю вам слово, так же верно, как то, что я способен прокрасться незамеченным за кем угодно, что я почти, почти его разгадал…»