Дёргающий ногами Коготь головой вперёд влетел в грудь своему товарищу. Оба рухнули наземь. Калам прыгнул следом, локтем ударил второго Когтя в лоб – проломив кость, как дынную кожуру, – а оставшийся длинный нож вонзил первому в основание шеи, сзади.

Лезвие ткнулось ему в правое бедро, остриё вышло с другой стороны. Калам стремглав развернулся и успел перехватить оружие из руки убийцы, перекатившись на спину, задрал обе ноги и, что было сил, пнул Когтя в живот, так что тот отлетел в сторону. Ещё один длинный нож устремился ему в лицо – он вскинул руку и парировал атаку предплечьем, тут же ловким движением с вывертом схватил Когтя за запястье, притянул к себе и вспорол ему брюхо его же собственным ножом, так, что кишки вывалились прямиком на Калама.

Он поднялся на ноги, пытаясь отдышаться и покачиваясь, выдернул застрявший нож из бедра – как раз вовремя, чтобы им же отразить очередную атаку, – изрезанные и истерзанные ноги держали с большим трудом, – после чего занял глухую оборону. Трое охотников выстроились напротив, четвёртый, которого он сшиб наземь пинком, медленно, с трудом поднимался, силясь перевести дух.

Слишком большая кровопотеря. Калам чувствовал, что слабеет. Если появятся новые Пятерни…

Он отскочил назад, почти к самому краю крыши, и метнул оба длинных ножа – совершенно неожиданный ход, поскольку это оружие традиционно было несбалансированным и для метания непригодным, но Калам тренировался на коротких расстояниях не один год, и сейчас это пришлось как нельзя кстати. Один нож вошёл глубоко в грудь Когтю, который был от него справа; второй ударил в ключицу Когтя слева, с глухим стуком проломил кость, вонзился и, подрагивая, остался торчать. Не теряя ни мгновения, сразу после броска Калам с голыми руками кинулся на убийцу посередине.

Обеими руками ухватил за предплечье, потянул назад и тут же вбок – охотник пытался контратаковать ножом снизу вверх, но этот удар Калам отбил коленом. Безжалостным рывком он вывихнул руку убийцы и тут же с силой толкнул назад, так что кость скрежетнула, воткнувшись в повреждённую суставную ямку – человек заорал от боли. Калам выпустил руку, обхватил Когтя за голову с двух сторон и, слегка привстав, нажал – всем весом, всей силой, вжимая того в крышу лицом.

Удар, громкий треск, и внезапно вся крыша принялась оседать – старые прогнившие потолочные балки начали лопаться, осыпая всё вокруг извёсткой и штукатуркой.

Выругавшись, Калам перекатился через противника – лицо которого по-прежнему оставалось впечатанным в крышу в луже пузырящейся крови, – и разглядел в расширяющейся трещине тёмное помещение внизу. Он скользнул вперёд…