Закрыв глаза, Скрипач отложил инструмент в сторону. Он ничего не сказал, потому что говорить было нечего. То, что недавно владело им без остатка, ушло, музыка вытекла из его рук, из головы, из сердца. Он ощущал внутри незаполнимую пустоту, душа казалась обезвоженной, лишённой жизни. Он знал, что будет именно так, но это знание не уменьшало боль утраты и не усиливало её – просто ложилось бременем на плечи. Ещё одним бременем.

Снизу с улицы донеслись вопли, дверь разлетелась в щепы.

Смелый Зуб поднял голову, промокнул глаза.

Тяжёлая поступь на лестнице.

Геслер взял со стола кувшин с вином и медленно наполнил кружки заново. К хлебу никто не прикоснулся.

Топающие шаги в коридоре приближались неторопливо. Кто-то шёл, запинаясь, волоча ноги.

И встал перед дверью мастер-сержанта.

Послушались мощные удары, треск дерева, как будто с той стороны скреблись острые когти.

Геслер поднялся и подошёл.

На глазах у Скрипача сержант открыл дверь, постоял перед ней какое-то время в полной неподвижности, глядя на того, кто был в коридоре, затем обернулся:

– Ураган, это к тебе.

Гигант не спеша поднялся с места, а Геслер как ни в чём не бывало вернулся и вновь уселся на свой стул.

В проходе появилась фигура. Широкие плечи, потрёпанный мокрый меховой плащ. Ничего не выражающее лицо с кожей красно-коричневого оттенка, туго натянутой на выпирающих костях. Провалы глазниц. Длинные руки, висящие по бокам. Брови Скрипача поползли вверх. Т'лан имасс.

Ураган прокашлялся.

– Легана Брид. – Голос звучал до странного сипло.

Существо ответило, и звук был такой, словно заскрежетали могильные камни:

– Я пришёл за своим мечом, смертный.

Геслер, развалившийся на стуле, потянулся за кружкой.

– Долгая была прогулка, и мокрая, да, Брид?