Покинув Терравин, я старалась не думать о Рейфе, но ничего не могла поделать со своими снами. Посреди ночи я почувствовала, как его губы касаются моих, его сильные руки обнимают меня, а наши тела прижимаются друг к другу. Он заглядывал мне в глаза так, как будто в этом мире только одна я для него важна.
Я села в кровати и потерла виски. Правильно говорил Каден, невозможно жить, постоянно думая о том, как могло бы быть. Эти «если бы» могут заставить поверить в то, что вообще никогда не существовало. Не исключено, что для Рейфа я давно стала просто милым полузабытым воспоминанием.
Мне нужно сосредоточиться на настоящем, реальном и правдивом. Я вспомнила, что не надела ночную сорочку Рины, и потянулась за ней. Вот и еще одна роскошь, к которой я никогда не буду относиться с пренебрежением.
Я поискала, куда положила оставленную Дихарой книгу, и, найдя, уютно устроилась с ней в кровати. Это оказалось что-то вроде детского учебника, написанного на наречии народа Годрель, для изучения языков королевств, в том числе морриганского и венданского. Я сравнила его с книгой, украденной у книжника. Как я и предполагала, языки не совпадали в точности, «
Конец скитаний. Пророчество, Надежда.
Конец скитаний. Пророчество, Надежда.Я роюсь в памяти. Сон. История. Смутное воспоминание.
Грань между хлебом насущным и истиной. Потребность. Надежда. Моя бабушка рассказывала сказки, чтобы занять меня, потому что есть было нечего. А теперь я смотрю на эту девчушку, былиночку, которой и во сне не доводилось досыта поесть. Она верит. Она ждет. Тяну ее к себе за худые ручонки, сажаю, легкую как перышко, себе на колени.