Я молчала, выжидая, пока они все ерзали на подушках.

– Ничего, – ответила я так, чтобы было понятно, что это неправда – и прошла к женщинам. Мне показалось, что я снова вернулась в таверну и отрабатываю новые навыки на своих посетителях. Гвинет бы меня похвалила. Устроенного спектакля было достаточно, чтобы они пали духом, хоть на время, а у меня, наоборот, резко исправилось настроение. Я наелась досыта, помня о том, что съеденное будет поддерживать меня в пути и каждый кусочек может оказаться спасительным, когда я от них убегу.

Я делала вид, что увлечена беседой женщин, но сама прислушивалась к мужскому разговору, который вскоре возобновился. Они продолжали есть и пить, причем больше пили, а питье развязывало им языки.

– Ade ena ghastery?

– Jah! – сказал Малик и кивнул в мою сторону. – Osa ve verait andel acha ya sah kest!

Они дружно засмеялись, но затем понизили голоса, так что я смогла различить только несколько слов в их шепоте.

– Ne ena hachetatot chadaros… Miai wei… Te ontia lo besadad.

Они говорили о следах и патрульных отрядах, и я вытянула шею, пытаясь услышать больше.

Каден заметил, что я подслушиваю. Не сводя с меня глаз, он громко сказал, обращаясь к собеседникам:

– Osa’r enand vopilito Gaudrella. Shias wei hal… le diamma camman ashea mika e kisav.

Мужчины разразились возгласами одобрения, поднимая роги и чокаясь с Каденом, потом вернулись к своему разговору, но Каден не отрывал от меня немигающих глаз, ожидая моей реакции.

У меня душа ушла в пятки. Я попыталась не показать этого и продолжала сидеть с равнодушной маской на лице, делая вид, что не поняла его слов – но вынуждена был отвернуться, чувствуя, что лицо заливает краска. Если кто-то объявляет во всеуслышание, что из тебя получилась прелестная кочевница и он хочет тебя поцеловать, трудно сохранять безразличие. Каден нашел очень меткие слова для своего маленького экзамена, чтобы проверить свои подозрения. Я уставилась в свою тарелку, надеясь, что покраснела не слишком заметно. Больше до конца трапезы я не глядела в сторону мужчин и при первом удобном случае попросила Рину проводить меня в кибитку.

* * *

Подходя к стоящей в конце стана carvachi, я заметила Дихару, которая шла от кибитки прочь. На ступенях лежала маленькая книжечка, очень старая и затрепанная. Я сразу увидела, что текст в ней от начала до конца рукописный. Подняв книжку, я следом за Риной вошла в ее красочную кибитку.