Все записанные песни уничтожены. Кроме одной, которой владела я. И ее тоже кто-то пытался уничтожить.

Открылась дверь, все повернули головы, ожидая увидеть Комизара, но это была Каланта.

– Комизар задерживается. Возможно, надолго. Ему угодно, чтобы портные ожидали в соседних покоях, пока он не освободится.

Повинуясь приказу, женщины без промедления подхватили рулоны ткани и скрылись в другой комнате.

– А мне как быть? – спросила я. – Стоять вот так столбом в этих лоскутах, сплошь утыканных булавками, и дожидаться, пока он не изволит прийти?

– Да.

Я еле слышно зарычала.

Каланта улыбнулась.

– Как вы неласковы. Разве так уж трудно постоять в неудобной позе ради любимого?

Я хмуро зыркнула на нее, готовя язвительный ответ, но прикусила язык, будто увидев женщину по-новому. Она всегда держалась со мной отчужденно. И вдруг я вспомнила собственные слова, сказанные ей однажды. Мне кажется, ты немного заигрываешь с силой. С силой, которой она боится бросить вызов. Каланта, как дикая кошка, ходит кругами возле ловушки, пытаясь сообразить, как добраться до наживки и не угодить в капкан.

Она резко обернулась, словно почуяв, что я проникла в ее тайные мысли.

– Погоди. – Я спрыгнула с колоды и схватила ее за запястье. Каланта посмотрела на руку с таким видом, будто я обожгла ее своим прикосновением. До меня вдруг дошло, что ни разу я не видела, чтобы она вообще до кого-то дотрагивалась. Не считая пинков и тычков мне в спину.

– Почему ты помогла Комизару убить отца? – спросила я.

Каланта, обычно бледная, совсем побелела.

– Это не ваше дело.

– Я очень хочу это понять и уверена, что ты хочешь мне все рассказать.

Она рванула руку, освобождаясь.

– Это скверная история, принцесса. Слишком неприятная для ваших нежных ушек.