– Дело в том, что ты его любишь?

– Комизара? – с ее губ сорвался смешок. Каланта помотала головой, и я почти увидела, как в душе у нее шевельнулось что-то огромное и крайне неприятное.

– Пожалуйста, – снова заговорила я, – я знаю, что ты препятствуешь мне, но и помогаешь. Тебе трудно, ты с чем-то борешься, что-то преодолеваешь. Я не выдам тебя, Каланта. Обещаю.

Воздух звенел от повисшей тишины. Я не дышала, боясь отпугнуть ее малейшим движением.

– Да, я его люблю, – призналась Каланта, – но совсем не так, как вы себе представляете.

Она подошла к окну, долго смотрела на улицу, а потом наконец заговорила. Ее голос звучал ровно, бесстрастно, как будто она рассказывала о ком-то другом.

Она была дочерью Кармедеса, рахтана. Ее мать, кухарка в Санктуме, умерла, когда Каланта была еще совсем ребенком. Ей исполнилось двенадцать лет, когда Кармедес захватил власть, став 698-м Комизаром Венды. Отец был подозрительным и вспыльчивым, тяжелым на руку, и Каланта старалась поменьше попадаться ему на глаза.

– В пятнадцать лет я полюбила мальчика из клана Меурази. Он часто рассказывал мне легенды клана, истории о других временах. Я слушала их и забывала о собственной горемычной жизни. Мы скрывали от всех наши отношения и сохраняли тайну почти целый год. – Ее плечи заходили ходуном, и она не сразу продолжила рассказ. – Но однажды отец застал нас на конюшне. Непонятно, почему он так вспылил. Он годами не проявлял ко мне никакого интереса, но тут просто разбушевался.

Она присела на табурет одной из портних и заговорила о нынешнем Комизаре, который был тогда Убийцей. Он был совсем молодым, восемнадцати лет, когда нашел на соломе в стойле два окровавленных тела – мертвого юношу и полумертвую Каланту. Убийца перевязал ее и вызвал целителя.

– Следы от побоев прошли, кости срослись, на месте вырванных волос выросли новые, но кое-что ушло безвозвратно. Тот юноша и…

– Твой глаз.

– Я пролежала в постели несколько мучительно долгих недель, и за это время отец навестил меня один раз. Смерил меня взглядом, будто хотел плюнуть, и сказал, что, если я еще раз позволю себе что-то подобное, он выбьет мне второй глаз и все зубы. Он-де не желает плодить бастардов, которых и так слишком много бегает по Санктуму. Когда я снова смогла ходить, то пошла к Убийце, разжала его ладонь и положила на нее ключ от тайных покоев отца, а потом поклялась ему в верности. Вечной. На другое утро мой отец был мертв.

Она встала, измученная, обхватив себя за плечи.

– Так что если вам кажется, принцесса, что я веду себя то так, то этак, это объясняется просто: иногда я вижу человека, которым стал Комизар сейчас, а иногда вспоминаю, каким человеком он был.