Имя было вырезано.
Остатки кислорода в маске теперь не спасут. Джексон с улыбкой наблюдал, как я тону в безводном пространстве. Из пореза на лбу сочилась кровь. Он добавил красивую завитушку к «и» – изящный штрих, не более. Дело сделано. Пока я еще барахтаюсь, но в эфире власть Сборщика уже дает о себе знать: ноги одеревенели, голова держится неестественно прямо. Пот застилает глаза. Джексон демонстративно вытянул руку. В свете свечей на бледной коже отчетливо горели алые буквы:
Все окружающие звуки свелись к сиплому, прерывистому дыханию.
– Встань, Пейдж. Встань и подойди ко мне.
Я повиновалась.
Главари мимов тихонько посмеивались. Впервые Сборщик рискнул прибрать к рукам дух живого человека. Странница превратилась в сомнамбулу, пала жертвой собственной гордости, проиграла ясновидцу из касты на два порядка ниже своей. Джексон развернул меня лицом к зрителям. Я подчинилась. Безвольная, покорная марионетка.
– Вот и все. Вроде бы это называется нокаут, госпожа распорядительница. – Он намотал мои волосы на палец. – Что ты говоришь, моя милая?
Я с блаженной улыбкой ткнула в алые от крови буквы.
– Правильно, лапушка, это твое имя.
Взрыв смеха.
Я не проронила ни слова. Просто взяла и прыгнула, поблагодарив Небо за то, что отец догадался сменить мне имя.
Преждевременный триумф ослабил защитные барьеры. Они сработали, но слишком поздно.
Мои ноги перескакивали через сорняки и вывороченные корни. Ветви с кроваво-красными листьями хлестали по лицу. Вдоль дороги тянулись замшелые плиты и исчезали в недрах абиссальной зоны. Лабиринт Джексона походил на одно большое кладбище. Возможно, Нанхэдское, где юный побирушка некогда оттачивал свой дар.
Мешкать нельзя. Джексон еще может исправить второе имя, если не боится изрезать руку в лоскуты. Найти ирландский аналог для имени «Ева» очень легко. Я помчалась во весь опор. На бегу тщетно напрягала глаза, силясь разглядеть надписи на надгробиях, но их не было.
На границе абиссальной зоны толпились спектры. Высокие призрачные фигуры потянулись ко мне.
– Назад! – скомандовала я.