– Надо ли говорить, что я пала духом, – поделилась она с Дингуоллом. – Удар Макдугалла словно испепелил во мне всю доброту.

Вся жизненная сила Марджери, как физическая, так и духовная, долгие месяцы была направлена на достижение одной-единственной цели – признание ее способностей комиссией. Даже если она была мошенницей, как настаивал Гудини, отказ со стороны членов комиссии, прославивших ее, стал для нее потрясением. Марджери была королевой парапсихологических исследований, и Малкольм Берд усадил ее на трон. В своих отчетах он все еще восхвалял экстрасенсорные способности Марджери, в то время как Макдугалл утверждал, что она шарлатанка, гениальная иллюзионистка и ложный мессия спиритуалистов. И хотя поддержка Хиуорда Каррингтона не ослабела, но два ученых, готовых, с точки зрения Роя, перейти Рубикон, отвернулись от Марджери – как Комсток, так и Макдугалл.

Однако, как и в случае с ящиком Пандоры, легче было открыть дело Марджери, чем закрыть его. Даже астральный голос усомнился в правильности выводов комиссии.

– Макдугалл просто не смог изменить свой взгляд на мир – непросто пересмотреть философию всей своей жизни, – сказал Уолтер на сеансе. – Передайте ему, что моя сестренка носит в себе небольшую морозильную камеру, кузнечные меха для имитации звуков, шесть коровьих легких и куски говяжьего мяса на кости. Ах да, и еще она постоянно жует печень. И как только все это в нее помещается?

В Бостонском городском клубе Малкольм Берд продемонстрировал копии протоколов сеансов, подписанные Макдугаллом. Эти протоколы опровергали заявление психолога о том, что Марджери не проявляла своих способностей при должном уровне контроля и при красном свете.

– Боюсь, память подводит Макдугалла, – заявил Берд.

Впрочем, к этому моменту Рой уже возлагал все свои надежды на британских исследователей. Он передал это дело Дингуоллу, «дознавателю центрального отделения Общества психических исследований, которое может стать для нас высшим апелляционным судом». Рой полагал, что Дингуолл «войдет в историю исследований паранормальных явлений» благодаря своему сотрудничеству с Марджери. В своей неподражаемой манере Мина тоже не скупилась на лесть. «Никогда мы еще ни по кому так не скучали в этом доме, – писала она Дингуоллу. – Вы самый главный, самый лучший исследователь в мире, и мне не хватает вашей веселой улыбки». По словам Марджери, никто не мог сравниться с этим ученым, который начал исследовать ее эктоплазму и сменил ограничивающие ее методы контроля на светящиеся ленты, ставшие неизменным атрибутом Мины на сеансах.