— Почему? — переспросил он. — Не знаю. Быть может… быть может, я просто боялся.
— Но ведь мы можем с этим справиться? — спросил я.
Мой голос дрожал. Я вплоть до сего момента старательно убеждал сам себя, что ничего не боюсь, но это было не так. Я внутренне просто трясся от страха, и сейчас даже больше, чем раньше.
— Твоему отцу это удалось, — ответил Говард. — А до него — и другим, но немногим.
— А если… если не сможем?
— Если не сможем? — переспросил Говард. — Не знаю, Роберт Если не сможем, то…
— То тогда это существо приобретет надо мной власть, и я сам превращусь в одного из ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ, — сказал я, не дождавшись ответа Говарда.
Говард некоторое время серьезно смотрел на меня, затем опустил взгляд и кивнул.
— Мне нужно наверх, — вдруг сказал он. — При таком шторме Рольф в одиночку не сможет отвязать канаты.
Он хотел пройти мимо меня к лестнице, но я удержал его, схватив за руку.
— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал, — сказал я.
— Что именно?
— Если… если у вас ничего не получится… — сказал я, запинаясь. — Если ты увидишь, что я проигрываю в этой борьбе и… я — уже больше не я, то тогда убей меня. Я уж лучше умру, чем превращусь в одного из этих монстров.
— Не говори чепухи. Ты…
— Это не чепуха, Говард. Я говорю это серьезно.
— У нас все получится, — заявил Говард. — Теперь, когда Родерик вместе с нами, у нас точно все получится. А теперь забейся куда-нибудь в угол и жди. И держись подальше от окон.
Он осторожно высвободил руку, отстранил меня со своего пути и стал быстро подниматься по лестнице.
Я остался в каюте один. Надо мной, на палубе, раздавались шаги Говарда, Рольфа и Махоуни, время от времени заглушаемые треском и грохотом или криками. Я почувствовал, что судно раскачивалось все сильнее по мере того, как один за другим отвязывали швартовочные канаты. Судно буквально болталось на волнах, которые то прижимали его к пристани, то отпускали. Но я почти не замечал всего этого. Шатаясь, я присел на корточки, уставился взглядом в темноту и попытался собраться с мыслями.
Мой отец вернулся! С момента смерти я видел его уже не первый раз: он появлялся то в виде голоса, то в виде отражения в зеркале, то как неясное видение, которое тут же исчезало, лишь только я пытался его рассмотреть. Теперь же он