— Тогда я надеюсь изучать именование, — сказал я, следуя за ним.

— Слишком высоко, — сухо заметил он. — Попробуй еще раз. Где-нибудь посерединке.

Дорога изогнулась, и деревья скрыли университетские здания.

— Я надеюсь, вы примете меня в ученики, — попытался я еще раз. — И научите меня тому, что сочтете лучшим для меня.

Элодин резко остановился и повернулся ко мне.

— Прекрасно, — сказал он. — Иди найди мне три сосновые шишки. — Он сложил колечком большой и указательный пальцы: — Вот такой величины, без всяких повреждений. — Он сел прямо посреди дороги и отмахнулся от меня: — Иди. Побыстрее.

Я бросился в окружающий лес. Чтобы найти три шишки подходящего вида, мне потребовалось около пяти минут. Когда я вернулся к дороге, растрепанный и исцарапанный ежевикой, Элодина нигде не было видно.

Я тупо огляделся, затем выругался, бросил шишки и побежал по дороге на север. Нагнал я его довольно быстро — он просто брел, разглядывая деревья.

— Итак, чему ты научился? — спросил Элодин.

— Что вы хотите остаться один?

— Ты быстро соображаешь. — Он театрально раскинул руки и произнес: — Здесь оканчивается урок! Здесь оканчивается мое многотрудное обучение э'лира Квоута!

Я вздохнул. Если я уйду сейчас, то еще успею на занятия в медике, но чутье подсказывало мне, что это может быть своего рода испытанием. Возможно, Элодин просто хочет убедиться, что я искренне интересуюсь его предметом, прежде чем принять меня в ученики. Так обычно происходит в историях: юноше надо доказать старому отшельнику в лесах твердость намерений, и только потом тот возьмет его под свое крыло.

— Вы можете ответить на несколько вопросов? — спросил я.

— Прекрасно, — сказал он, подняв руку с согнутыми большим и указательным пальцами. — Три вопроса. Если ты согласен оставить меня после этого в покое.

Я подумал секунду.

— Почему вы не хотите меня учить?

— Потому что из эдема руэ получаются чрезвычайно дурные ученики, — отрезал Элодин. — Они хороши для механического запоминания, но изучение имен требует такого уровня концентрации, какого выкрутасники вроде тебя достигают редко.

Моя злость вспыхнула так быстро и жарко, что я почувствовал, как краска залила лицо и обожгла грудь и руки. Даже волоски на руках — и те встопорщились.

Я перевел дыхание.

— Мне жаль, что ваш опыт с эдема руэ оставил у вас столь неприятные впечатления, — осторожно сказал я. — Позвольте вас заверить, что…