В ней стояла кровать под балдахином на четырех столбиках и с занавесками, туго набитое кресло, пустой книжный шкаф и большой стол с несколькими стульями. Самым примечательным отличием были огромные окна, выходившие на сады и лужайки. Снаружи я увидел балкон, но не заметил никакого выхода на него.

— Посмотри-ка, — сказал Элодин.

Он взял один из деревянных стульев с высокой спинкой, поднял его двумя руками, раскрутился и швырнул стул прямо в окно. Я сжался, но вместо чудовищного звона и грохота раздался только сухой треск ломающегося дерева. Стул упал на пол кучкой обломков дерева и крепежа.

— Я занимался этим часами, — сказал Элодин, вдохнув поглубже и любовно оглядывая комнату. — Хорошие были времена.

Я подошел посмотреть на стекла. Они были толще обычных, но не настолько толще. Они казались обыкновенными, только сквозь них бежали тонкие красноватые жилки. Я пригляделся к оконной раме: тоже медная. Медленно оглядел комнату, рассматривая ее голые каменные стены, пробуя на вкус ее странно тяжелый воздух. Я заметил, что на двери изнутри нет ручки, не говоря уже о замочной скважине.

«Зачем кому-то понадобились все эти сложности с изготовлением цельномедной двери?»

И я решился на второй вопрос:

— А как вы выбрались?

— В конце концов, — сказал Элодин с ноткой раздражения.

Он опустился в кресло.

— Понимаешь, как-то раз Элодин Великий оказался заперт в высокой башне. — Он обвел жестом комнату. — Его лишили всех инструментов: монетки, ключа и свечи. Более того, в его камере не было даже достойной упоминания двери и окна, которое можно разбить. — Он презрительно указал на них поочередно. — Даже имя ветра было скрыто от него хитрыми махинациями его пленителей.

Элодин встал с кресла и заходил по комнате.

— Все вокруг него было твердым и гладким камнем — камера, из которой ни один человек еще не ускользал.

Он остановился и патетически поднял палец:

— Но Элодин Великий знал имена всех вещей, и потому все вещи его слушались. — Он повернулся к серой стене между окон. — Он сказал камню: «Откройся», и…

Элодин умолк, с любопытством склонив голову набок и сощурившись.

— Хрен тебе, они все поменяли, — сказал он задумчиво. — Ух. — Он подошел ближе к стене и положил на нее руку.

Я немного отвлекся, подумав, что Вил и Сим были правы — этот человек помешанный. Что будет, если я выбегу из комнаты, вытащу носок и захлопну дверь? Вероятно, другие магистры будут мне только благодарны?

— А, — внезапно рассмеялся Элодин. — Это было не совсем умно с их стороны. — Он отступил на два шага от стены. — Циаэрбазалиен.