– А где гуманность? – обескуражено возмутился Кирилл.

– Каждый раз, когда столкнешься с другим миром, придется принимать решение. Пожалуйста, вот тебе полигон! Принимай! И поторопись, у нас не так много времени. Если не найдем способ остановить часовой механизм, пора делать ноги. Чем дальше, тем лучше – на глубину пары сотен километров, лет эдак на сорок. А потом сможем полюбоваться на солнышко короткими перебежками.

– А нельзя попросить этих? – сказать «дины» у Кирилла язык не повернулся. Динов он больше не считал людьми.

– А если заупрямятся? – задумался Гоблин. – У динов есть особенность – они тупо добиваются своей цели.

– В том-то и дело! – вдруг насторожился Кирилл. – Не удивлюсь, если их решили подловить. Прикинь, вот болезнь, а вот боеголовка… Взрывайте, а мы похлопаем в ладоши. Они не раздумывая кинулись спасать, кого считали достойными.

– Ты все еще веришь, что это экзамен? – пренебрежительно скривился Гоблин.

– Нет, но… Все указывает именно на это, – задумался Кирилл. – Только ребятам лучше не напоминать, расстроятся, – он покачал головой, судорожно разрывая лист папоротника и сунув его механически в рот. И тут же выплюнул, почувствовав горечь. – Они уже внушили себе, что будут здесь жить вечно.

– Тогда им лучше не говорить, что дины собираются их убить. Это их убьет раньше, чем убьют дины! Пусть в мире и покое доживут последние часы, – снова хихикнул Гоблин. – Впрочем, месяц другой, возможно, в запасе у них есть – мы не знаем, какой отсчет времени взят за основу. Возможно, она уже испускает нечто вроде катализатора, чтобы в момент взрыва весь мирок полыхнул одновременно.

– Или наоборот! – предположил Кирилл. – Прошла серия превращений обычных атомов до актиноидов – тихо, мирно, без катаклизма, в глобальном масштабе. А в меловом решили повторить. И не угадали! Вместо урана сыпался мел на всех континентах! Кстати, происхождение мела так и не выяснили, а выяснять-то оказывается нечего, выжгли и не дожгли!

– Все может быть! – согласился Гоблин, задумавшись. – На суше сгорело, а в океанах и морях выпало в осадок. Пласты на земле: уголь – уран – мел. Между углем и мелом двести пятьдесят миллионов лет благоденствия.

– Тогда первый эксперимент они провели не в триасе мезозоя, а в карбоне палеозоя – тогда образовался уголь и известняки, а актиноиды – конечный продукт. Первый раз получилось, второй – сглючили. Вот гады! – зло выдохнул он. – А я ведь их друзьями считал!

Гоблин тяжело вздохнул.

– Нам это не поможет – мы не можем их упрекнуть прошлым, тогда земля был «безвидна и пуста», а они хозяева жизни.