– Полежи десять лет голый, посмотрю на тебя… – проворчала Авдотья Захаровна. – Травки бы ей попить. Зелень-то она хорошо, да не наша, не чувствует она человека. Если бы сами посеяли, – вон, как на тебе прижилась, – она через прищуренный глаз приценилась к нему. – Так то живая! А в таблетках другая, редкая просыпается – ген не тот! Соберу тебе мешочек. На-ко, иди, посмотри! – старушка вышла в сени, увешанные травяными вениками, уверенная, что Кирилл идет за нею. И недовольно остановилась возле пустого места. На шесте болталась веревочка. – А то собирайся, поможешь мне. Индурама шелковидная тут только в одном месте растет, а раз за нею потопаем, заодно попробуем Исейник вешенковый отыскать. Самое для него время.

– Может, послезавтра? – перепугался Кирилл. – А то у меня завтра с утра…

– И ночь будешь сидеть? – с кривой усмешкой бросила через плечо Авдотья Захаровна. – Обычное дело перед испытанием проветрить голову, а в дыму она и с банным листом в тяготу.

– Вы как Никола! Он второй день по Семиречью шляется, голову проветривает.

– Ты за него не переживай, за него Дарья думает – слизнет, как корова языком. И его зови! Поработать всегда полезно. На день раньше вас отпущу. Чего время терять?

Глава 28

Глава 28

Кирилл оставил уютный домик с семью сараями и лабораторией за ним, вернувшись через сеть дверей в академгородок, нос к носу столкнувшись с Николой и Максом. Оба с печальным видом сидели на крыльце общежития, глазея на прохожих. Максу на экзаменах пришлось тяжелее всего. Он привык решать все сам, редко обращая внимание на других. Если бы не Машка, которая сразу после обнародования экзаменационных вопросов осталась в Семиречье, доставая гуманоидов и выпытывая их на предмет их речевых оборотов, ни в жизнь бы ему экзамены не сдать. Последний экзамен – признаки разумности вида – вроде и простой, но сама мысль об этом могла оказаться ловушкой. Тысячи рас – и многие из них жили на и в деревьях. Не то же ли делали многие виды животных? Рыли ямки и обживали пещеры – а медведи пещерные, которые передавали пещеры своим наследникам, тоже люди? Или речь? Тогда и дельфины – люди, и собаки, могущие проявить интерес к гавкающему собрату.

Экзамен этот был туманный и расплывчатый. Экзаменационная комиссия из шести человек на каждом экзамене придиралась к каждому слову, улавливая и иногда выворачивая смысл наизнанку. Каждому по способности, от каждого по стандарту. Или выставят из Семиречья на год – иди, размышляй, авось чего надумаешь! Гуманоидам хорошо, они и здесь, и там у себя в одном месте, а на земле как драконий язык осилишь?