— Надо же, пешком шла по дну реки, — покачал головой Джинн. — Я о таком даже подумать боюсь, не то что сделать.

— Не сомневаюсь, что ты нашел бы какой-нибудь другой способ удрать.

— Я тоже не сомневаюсь, — ухмыльнулся он.

Холодный и ровный бриз дул ей прямо в лицо, трепал волосы и приносил с собой запах угольной пыли, речного ила и дыма из тысяч труб. Джинн скрутил сигарету, прикоснулся пальцем к кончику и затянулся.

— Тот полицейский, — спросила она, — ты его знаешь?

— Только по имени. Полиция не трогает меня, а я не трогаю ее.

— Они называли тебя Султаном.

— Это не я придумал. Такое же ненастоящее имя, как Ахмад. — В его голосе прозвучала незнакомая горечь, — видимо, тема была болезненной. — И у тебя теперь тоже появилось другое имя. По-моему, тот пьяница шутил, только я не понял, в чем смысл шутки.

— Султанша — это королева, но еще есть такой изюм без косточек.

— Изюм? — фыркнул Джинн.

— Мы используем его в пекарне.

Он засмеялся, а потом придвинулся ближе и внимательно посмотрел ей в лицо:

— Можно задать тебе вопрос?

— Конечно, — удивилась она.

— У тебя такие невероятные способности. Разве тебе не тошно тратить жизнь на то, чтобы печь хлеб?

— Тошно? Разве печь хлеб — это недостойное занятие?

— Вполне достойное, но, по-моему, оно не соответствует твоим талантам.

— Я очень хороший пекарь.

— Хава, я не сомневаюсь, что ты лучший пекарь во всем городе. Но ты же способна на большее! Зачем тебе целыми днями печь хлеб, если ты можешь легко поднять на руки взрослого мужчину или прогуляться по дну реки?

— И как бы я стала все это делать, не привлекая к себе внимания? Мне что, надо стоять посреди стройплощадки и передвигать каменные глыбы? Или получить лицензию на водолазные работы?