— Эта женщина находится на вашем попечении?

— Нет, — быстро ответил Джинн. — Мне… Я ее даже не знаю.

Доктор тут же повернулся к Мэтью:

— Ты ее сын? — (Кивок.) — Что ты ей сейчас давал?

Мэтью протянул ему пакет, и доктор, опустив туда палец, попробовал порошок на вкус.

— Ацетанилид, — нахмурился он, — порошок от головной боли. А еще что-нибудь она принимала? Ничего?

Снова кивок.

В комнату вошла Мариам с ведром:

— Я принесла лед.

— Хорошо, он нам понадобится. — Доктор опять повернулся к Мэтью. — У нее был свой врач?

Мальчик едва слышно прошептал имя, и доктор, брезгливо скривив рот, достал из кармана бумажник и вынул купюру:

— Сходи и приведи его. Если не захочет идти, дай ему это. Только не говори, что я здесь.

Мэтью бесшумно выскочил за дверь.

Джинн замер в углу. Он не был знаком с матерью Мэтью. Не знал даже, как ее зовут. Ему отчаянно хотелось уйти, но он не мог заставить себя двинуться с места. Он видел, как Мариам клала влажную ткань на лоб женщины и говорила ей какие-то тихие слона. Глаза больной двигались под закрытыми веками. Из своего саквояжа доктор достал пузырек с прозрачной жидкостью и маленький цилиндр с иголкой на конце. Он что-то сделал с пузырьком и цилиндром — опять это ощущение, что он повторял эти действия множество раз, — и поднес иглу к руке женщины, с внутренней стороны локтя. Мариам вздрогнула и отвернулась.

Джинн смотрел, как игла погружается в руку:

— Что это?

— Хинин, — объяснил доктор.

Он снова вытащил иглу, после которой осталась лишь крошечная капелька крови. Все это казалось каким-то ловким фокусом.

— А тот порошок?

— Если она примет его достаточно, — буркнул доктор, — он может помочь ей при головной боли.