Она сглотнула и смахнула слёзы с глаз.

— До сих пор не понимаю, как мне удалось выбраться, — более спокойным голосом продолжила она. — Но с тех пор я ужасно боюсь даже приближаться к воде!

Она с беспомощной тоской взглянула на меня. Я пристально смотрела ей в лицо, чувствуя, как жалость к существу, на долю которого Хэлль отсыпал столько неприятностей, борется с нетерпеливым раздражением. Нужно отправляться немедленно, и ни о каком другом транспорте не могло быть и речи.

— Мне очень тебя жаль, — сказала я, наконец. — Но, увы, ничего поделать не могу. Выбирай: либо отправляешься со мной по реке, либо наши пути расходятся здесь.

Руанна глядела на меня так обречённо, что я чуть не растаяла и даже на мгновение заколебалась: правильно ли поступаю? Но девушка всё же едва слышно произнесла:

— Я последую за вами, Кассандра. Всё равно другого выхода нет. Постараюсь что-нибудь сделать со своим страхом.

Я ободряюще похлопала её по плечу.

— Вот и славно! Со страхами нужно бороться, Руанна, иначе ты сама не заметишь, как станешь их рабыней.

Девушка понурилась и промолчала.

***

Над рекой медленно плыла луна, масляно поблескивая на чёрной поверхности воды, журчащей за бортом. Свежий ночной ветер приносил из прибрежных селений запахи домашней еды и скота. Внизу, под палубой раздавался мерный шорох ножных колес(159), с помощью которых матросы приводили в движение судно. С наступлением ночи ветер утих, и обвисшие паруса свернули за ненадобностью. Я ходила взад-вперёд по палубе, иногда заглядывая в трюм — туда, где ровными рядами стояли пассажирские скамьи. На них вповалку дремали немногочисленные попутчики: в большинстве своём мастеровые, мелкие торговцы и наёмники, кочующие из города в город в поисках заработка. Мне не спалось: на душе было неспокойно. Усевшись на лавку, через какое-то время я вскакивала и поднималась наверх.

Что же так меня терзало? Я и сама не могла взять в толк. К привычному нетерпению примешивалась смутная тревога, плещущаяся в глубинах сердца. На муки совести это походило мало. Я бы скорее назвала это дурным предчувствием.

Потолок трюма давил, вызывая ненужные воспоминания о ранаханнском гареме. Я поспешила на палубу. На свежем воздухе полегчало, но странное чувство никуда не исчезло, скорее, ненадолго притупилось.

Руанна неподвижно сидела на лавке в самом дальнем углу, ссутулившись и крепко обхватив руками поджатые колени. Её глаза неподвижно смотрели в одну точку. Окликнув её пару раз по имени, я словно наткнулась на глухую стену. На лице девушки не дрогнуло ни мускула, а осмысленного выражения в глазах так и не появилось.