– Ага… у нас… не было.

Рушится мир. Рушится мир – внутри меня, и рушится мир – в треснувшей чашке.

Бздынь-гр-рох-тресь.

Что-то вихрем вламывается в комнату… а, это этот, пингвин… который носорог… который крокодил… что он там делал.

– И как?

– Ну это… никак.

– Что никак, вы мне всех учеников разгоните, понимаете вы это?

Хмурится. Хмурьтесь, хмурьтесь, Сергей Иванович, только этого от меня уберите.

– Ну что делать, если они все дебилы такие.

– Вы прямо в медкарты им смотрели, что они дебилы?

– Да нет… им говоришь, они не понимают.

– А вы всегда понимаете, когда вам говорят?

– Всегда.

Что ляпнул, вот сейчас мне все мои грехи припомнят, и циклопчиков моих, и птеродактиля моего, который лампочки побил. Как потом электрики меня костерили вкручивали и как я время в седьмом кабинете в кольцо замкнул, до сих пор разорвать не можем, и…

– Ну, понимаете… это мы половины приборов не досчитаемся.

– Да, что-то бойкий парень. Ну давайте ему еще три дня дадим.

Ползу под стол. Какие три дня, я с ним трех минут не выдержу. Вы как хотите, Сергей Иванович.

– У него даже образования нет.

– Как нет?

– Ну так… в школе даже не учился. Откуда только такого взяли.