– Да. – Еще два дня назад она оставила бы все, как есть, уважая их негласный договор не копаться слишком глубоко в чужом прошлом. Но сейчас Инеж спросила: – Разве у тебя больше никого не было, кроме брата, Каз? Где твои мама с папой?
– У мальчиков из Бочки нет родителей. Мы рождаемся в гавани и вылезаем из каналов.
Сулийка покачала головой. Посмотрела, как меняется и дышит море – каждая волна словно вдох. Вдали виднелся горизонт – едва заметная разница между черным небом и еще более черным морем. Девушка подумала о родителях. Они разлучились почти три года назад. Изменились ли они? Сможет ли она снова стать их дочерью? Наверное не сразу. Но ей хотелось сидеть с отцом на ступеньках фургона и есть фрукты с деревьев. Хотелось увидеть, как мама стряхивает мел с рук, прежде чем приступить к приготовлению ужина. Хотелось взглянуть на высокую южную траву и бескрайнее небо над Сикурзойскими горами. Что-то, в чем она нуждалась, ждало ее там. А в чем нуждался Каз?
– Скоро ты станешь богатым. Что будешь делать, когда не останется больше крови, которую можно пролить, и возмездия, которое нужно совершить?
– Подобные вещи никогда не заканчиваются.
– Больше денег, больше хаоса, больше долгов, которые нужно вернуть. Неужели ты никогда не мечтал о чем-то другом?
Он ничего не ответил. Что выжгло всю надежду в его сердце? Возможно, она никогда не узнает.
Инеж повернулась, чтобы уйти. Каз схватил ее за руку и прижал ее к поручням. Он не смотрел на девушку.
– Останься, – произнес парень грубым, как камень, голосом. – Останься в Кеттердаме. Останься со мной.
Инеж посмотрела на руку в перчатке, вцепившуюся в нее. Все в ней хотело ответить «да», но она не согласится на такую мелочь, особенно после всего, через что ей пришлось пройти.
– Какой в этом смысл?
Он сделал вдох.
– Я хочу, чтобы ты осталась. Я хочу… я хочу тебя.
– Ты хочешь меня. – Инеж обдумала эти слова. Ласково сжала его руку. – И как ты сможешь быть со мной, Каз?
Тогда он наконец-то поднял взгляд – горящие глаза свирепо смотрели на нее, губы сжались в тонкую линию. С таким лицом он шел в бой.
– Как ты сможешь быть со мной? – повторила она. – Полностью одетым, в перчатках, отвернув голову, чтобы наши губы никогда не соприкоснулись?
Парень отпустил ее руку. Его плечи ссутулились, взгляд наполнился злостью и стыдом, когда он повернулся лицом к морю.
Может, она смогла наконец произнести эти слова именно потому, что Бреккер стоял к ней спиной:
– Я буду с тобой, если ты скинешь броню, Каз Бреккер. Или не буду вовсе.
«