Едва мы подошли к дому Бьянки, я заметил, что Амадео расстроен. Как выяснилось, ему очень хотелось рассказать ей обо всем, что произошло, но он знал, что это невозможно, и потому переживал. Только тогда я осознал, как сложно ему таиться и как он молод и даже слаб, невзирая на всю свою вампирскую мощь.

Оказалось, что состояние души Амадео – куда более важный повод для волнений, чем подозрения Бьянки, ибо она выразила только радость по поводу его выздоровления.

Вместе они казались братом и сестрой, и, вспомнив о вырванной у него клятве, я пожалел, что не могу отвести его в сторону и напомнить о ней. Но мы стояли в гостиной среди других гостей, вокруг играла музыка и лилась беседа.

– Пройдемте в спальню, – предложила она. Ее очаровательное овальное личико сияло от счастья. – Я так рада вас видеть. Почему вы не пришли раньше? Конечно, вся Венеция уже знает, что Амадео здоров, а лорд Гарлек вернулся домой. Раз уж вы не могли прийти, то хотя бы написали!

Я рассыпался в извинениях, объявив, что всему виной моя рассеянность. Действительно, следовало прислать письмо. Но меня так ослепила любовь к Амадео, что я больше ни о чем не мог думать.

– Я прощаю тебя, Мариус, – благосклонно произнесла Бьянка. – Тебе я бы простила все на свете. Посмотри на Амадео! Он выглядит даже лучше, чем раньше.

Я благодарно принял ее поцелуй, но заметил, что Амадео мучается, когда она обнимает его и сжимает его руку. Ему слишком тяжело смириться с разделяющей их пропастью, но выбора нет. Поэтому я не спешил уходить.

– А как дела у вас, прелестная сиделка, сохранившая Амадео жизнь до моего прихода? – спросил я. – А у ваших родственников? Вы счастливы, надеюсь?

Она мелодично рассмеялась.

– Ах да, мои родственники! Кое-кого из них постиг печальный конец. Насколько я понимаю, Великий Совет считает, что их убили оскорбленные должники. Не стоило моим родственникам являться со своими замыслами в Венецию. Но все знают, что я ни при чем. Так мне сказали члены Великого Совета. Вы не поверите, но я даже разбогатела.

Конечно, я заметил, что должники ее злосчастных родичей после убийства одарили ее щедрыми подношениями.

– Я счастливая женщина, – тихо проговорила Бьянка, пристально глядя на меня. – И совершенно изменилась. Ведь я впервые познала, что такое истинная свобода.

Она окинула нас с Амадео жадным взглядом. Я чувствовал, как от нее исходит желание, и понимал, что ей хочется более близкого знакомства. Она подошла ко мне, обвила руками и поцеловала.

Я поспешно отстранился, но добился лишь того, что она обняла Амадео и поцеловала в щеки и в губы.