– Мне так хотелось рассказать обо всем, что я увидел новыми глазами! – прошептал он. – Так хотел рассказать, насколько изменился для меня мир.

– Амадео, знай ценность того, чем обладаешь, и цену тому, что отдаешь. Два года я готовил тебя для Крови и все равно отдал ее слишком рано. Виной всему отравленный клинок лорда Гарлека. А теперь тебе хочется навязать свою силу Бьянке? Зачем? Тебе нужно, чтобы она узнала, что с тобой стряслось?

Я отпустил его.

Он упал на колени у кровати, продолжая проливать слезы.

Я сел к столу.

– Как ты думаешь, сколько лет я брожу по свету? Представляешь, сколько раз мне приходила в голову шальная мысль завести себе компанию? Но я не поддавался, Амадео. До тех пор, пока не встретил тебя. Говорю тебе: Бьянке не суждено быть с нами.

– Она состарится и умрет! – прошептал он, содрогаясь от рыданий. – А мы станем спокойно смотреть? И что она подумает о нас, когда пройдет много лет?

– Амадео, прекрати. Ты не сможешь подарить людям вечную молодость. Нельзя подходить к этому вопросу, не представляя себе последствий. Нельзя! Нужна подготовка, обучение, дисциплина. Внимательность, в конце концов.

Наконец его слезы высохли. Он встал и повернулся ко мне лицом. На него снизошло ужасное спокойствие – безотрадное и сумрачное. И тогда с его губ сорвался важнейший вопрос:

– Почему ты выбрал меня, Мастер?

Я так испугался, что не успел скрыть эмоции. И сам удивился, что не подготовил ответ заранее. Внезапно я перестал испытывать к нему нежность: он казался таким сильным, уверенным в себе, уверенным в только что заданном вопросе.

– Разве ты не просил меня о Крови, Амадео?

Ответ мой прозвучал сухо, но я дрожал всем телом, ибо слишком глубоко любил его и в то же время не хотел, чтобы он это понял.

– О да, сударь, – отвечал он спокойным, негромким голосом, – я действительно просил, но лишь после того, как вошел во вкус вашей силы. – Он помолчал и продолжил: – Почему ты выбрал меня для тех поцелуев? Почему в завершение отдал мне последний дар?

– Я любил тебя, – сказал я без дальнейших церемоний.

Он покачал головой.

– Думаю, причина глубже.

– Так преподай мне урок, – предложил я.

Он подошел ближе и посмотрел на меня сверху вниз: я по-прежнему сидел за столом.

– В душе я холоден как лед, – сказал он, – как лед далекой страны. И ничто не может этот лед растопить. Меня не согрела даже Кровь. Ты знал об этом. Ты тысячу раз пытался согреть меня и превратить этот холод в нечто более выдающееся, но тщетно. А в ту ночь, когда я оказался на грани смерти – нет, когда я, скажем прямо, умирал, – ты рассчитал, что холодность даст мне стойкость, необходимую, чтобы выдержать испытания Крови.