– О да, ты совершенно права, – сказал я. Я чуть не плакал. В глубине души я вспоминал Боттичелли, вспоминал, как он стоял в студии и глядел на меня во все глаза, беспомощно удивляясь, откуда взялся странный покровитель, не помышляя о переплетении голода и обожания, об опасности, подобравшейся слишком близко.

– Почти рассвет, – сказала она. – Я замерзла. Мне все равно. А ты как?

– Скоро мы покинем этот дом, – пообещал я в ответ, – и окажемся там, где светят золотые лампы и сотня превосходных свечей. Да, целая сотня белых свечей. Там снег, но нам будет тепло.

– Ах, любимый, – вздохнула она. – Верю тебе всей душой.

На следующую ночь мы снова поохотились, да так, словно собирались тотчас покинуть Венецию. Казалось, я могу впитать бесконечное количество крови.

Не посвящая Бьянку в свои мысли, я постоянно прислушивался, нет ли поблизости бандитов Сантино, не сомневаясь, что они вот-вот вернутся.

Отведя Бьянку в безопасную золотую комнату и убедившись, что она надежно устроена среди свертков одежды и горящих свечей, я опять вышел на охоту, молнией передвигаясь по крышам домов, вылавливая страшнейших и сильнейших городских убийц.

Уж не принес ли мой голод добра и покоя Венеции, думал я, неистово уничтожая пособников зла. А покончив с кровью, я направился в сгоревший палаццо и забрал золото, припрятанное так хитроумно, что его никто не нашел.

Под конец я забрался на самую высокую крышу города, оглядел Венецию и попрощался с ней навсегда. Я не знал, сумею ли когда-нибудь исцелить разбитое сердце.

Золотой век окончился для меня агонией. Для Амадео – катастрофой. Возможно, он также завершился и для прелестной Бьянки.

Исхудавшее, почерневшее тело, практически не изменившееся, невзирая на череду убийств, убедило меня, что необходимо любой ценой вернуться к Тем, Кого Следует Оберегать, доверив тайну Бьянке. Несмотря на ее молодость, выбора у меня не оставалось.

В моих сокрушительных несчастьях меня смутно будоражила возможность наконец-то поделиться своей тайной. Ужасно взваливать столь ужасное бремя на нежные плечи Бьянки, но я устал от боли и одиночества. Я был сокрушен. И хотел одного – добраться до святилища, сжимая в объятиях Бьянку.

Глава 27

Глава 27

Настало время совершить перелет. Оставаться в Венеции стало слишком опасно, и я понимал, что способен перенести нас обоих к священному склепу.

Забрав с собой один сверток с одеждой и золото в том количестве, которое я мог унести, я крепко прижал к себе Бьянку и меньше чем за половину ночи, вопреки резким ветрам и снегу, пересек горы.