Перед уходом ко мне заглянул доктор Уинн.

"Томография отличная, – повторил он. – В ближайшие несколько дней мы проведем еще ряд исследований. Все, что вам нужно, Квинн, это придерживаться постельного режима Утром я вас навещу".

"Доктор, я очень злоупотреблю вашим терпением, если задам один вопрос?" – спросил я.

"Вовсе нет, спрашивайте".

"Сюда к вам в исследовательское отделение приняли одну подающую надежды студентку, прошедшую доврачебную подготовку. Мы с ней дружили. Она погибла в дорожной катастрофе. Я подумал, что, быть может, вы ее знали".

Его спокойное лицо исказила гримаса боли.

"Вы говорите о Линелль Спрингер?"

Я кивнул.

"Так вы тот самый юноша, которого она учила, о котором столько рассказывала? – спросил он. – Ну конечно! Тарквиний Блэквуд – ее радость и гордость. Она любила вас как родного".

Я почувствовал комок в горле и чуть не разрыдался, ибо никак не ожидал услышать подобное.

"Это правда, что после аварии она ни на секунду не пришла в сознание? – спросил я. – Что так и не поняла, как сильно пострадала?"

"Правда, – ответил он как-то очень робко, с большим почтением. – Она пролежала здесь две недели. Приходили ее дочери. Проигрывали ей записи любимой музыки и стихов. Но она была где-то слишком далеко, а раны оказались чересчур серьезными. Мы сделали все, что могли, но она нас покинула".

Его слова доставили мне огромное облегчение. Мне показалось, будто какая-то ключевая глава моей жизни наконец дописана и теперь навсегда останется со мной в своей целостности, без единой недосказанной детали. А еще у меня возникла уверенность, что этот человек не станет мне лгать – никогда, ни по одному поводу.

Тетушка Куин осыпала меня поцелуями и сообщила, что Клем только что вернулся с ее чемоданом и теперь она может пойти и переодеться.

В палату вошел отец Кевинин Мэйфейр и сел рядом со мной. Гоблин, не покидавший своего поста за спинкой кровати, посматривал на священника с подозрением.

"Так что вы хотите от меня услышать? – спросил я у отца Кевинина. – Вам, вероятно, уже известно все, что я рассказал другим. Наверняка вам сказали и то, что Гоблин меня спас Вы ведь знаете Гоблина. Каждое воскресенье он приходит со мной на мессу".

"Не стоит так бояться меня, Квинн, – священник говорил чуть тверже и громче, чем доктор Уинн. – Я не враг. И я здесь не для того, чтобы предать вас суду испанской инквизиции. Ваша служанка, Рамона, видела, как по воздуху летали осколки. Если бы я это увидел, то, возможно, никогда впредь не усомнился бы во всемогуществе Спасителя. Возможно, это дело рук самого дьявола".