Вскоре мы уже рассаживались в одном из тех казенных кабинетов, которых я за свою жизнь повидал немало – черные кожаные кресла, большой стол красного дерева со стеклом на столешнице, – обычно именно в такой обстановке зачитывают документ, обязательно приносящий несчастье кому-то из присутствующих.

Наш сладкоголосый поверенный Грейди Брин, старый и верный друг Гравье, глубокий старик лет восьмидесяти пяти, для порядка предложил всем кофе и безалкогольные напитки, но мы все, как один, взволнованно отказались, и тут началось.

В последний раз болезненную рану получила Пэтси, когда по завещанию ей был отписан трастовый фонд, дававший, по ее мнению, жалкие гроши. И сейчас все были почему-то уверены, что пострадавшим лицом снова явится Пэтси, которая с криком умчится из офиса зализывать раны.

Но завещание удивило всех. То, что нашим служащим – Клему, Феликсу, Рамоне, Лолли и Жасмин – были отписаны небольшие суммы, по сто тысяч каждому, не явилось большим потрясением. И то, что Папашка кроме того оставил им кругленькую ежегодную ренту в качестве пенсии, всех успокоило. Впрочем, я несколько смягчил краски. Услышав эту часть завещания, и Клем, и Жасмин, и Лолли буквально возликовали. Жасмин начала плакать, и Лолли, крепко вцепившись ей в руку, тоже прослезилась, а Клем только удивленно качал головой, не в силах поверить тому, что услышал.

А потом нас ждал главный сюрприз, поразивший больше всех нашу Пэтси. Оказалось, что прапрадед Гравье оставил Папашке трастовый фонд, который должен был перейти в своей целостности и неприкосновенности к единственному ребенку Папашки, то есть Пэтси. Основной капитал исчислялся десятками и десятками миллионов, приносящими такой доход, что Пэтси буквально заверещала, зайдясь удивленным смехом.

Что касается других трастовых фондов Папашки, тоже огромных, то один из них переходил к тетушке Куин, а после ее смерти ко мне, а второй поступал в мое распоряжение немедленно. Речь шла о головокружительном доходе.

В двух словах, Папашка лишил наследства свою дочь, но это не имело никакого значения, так как он не мог отменить завещание дедушки Гравье, по которому Пэтси получала все. А то, что Папашка всю жизнь экономил, тратил на себя скудные суммы, остальное возвращая обратно в фонд, лишь только увеличивало состояние Пэтси. Разумеется, Пэтси не имела права трогать основной капитал, а после ее смерти он переходил ко мне.

Пэтси пришла в такой восторг, что бросилась обнимать тетушку Куин с визгом и смехом, притоптывать при этом своими красными кожаными сапожками.