Я танцевал с Ревеккой. Она сказала: "Я не воспользуюсь тобой для своей мести. Ты был слишком хорош".

"Кем в таком случае ты воспользуешься?" – спросил я, но в ответ она лишь рассмеялась. Ревекка ушла, а с ней ушла и музыка. Я открыл глаза.

Рядом со мной лежала тетушка Куин. На ней были очки в серебряной оправе. Она читала дешевое издание "Лавки древностей", которое я дал ей в самолете.

"Квинн, Диккенс – безумец", – заявила тетушка.

"О, это точно, – сказал я. – Дальше пойдет еще хуже, вокруг маленькой Нелл так и будут сгущаться черные тучи. Только не бросай читать".

"Ни за что", – сказала тетушка, уютно прижавшись ко мне.

Перья ее неглиже щекотали мне нос, но я не возражал. Мне нравилось, что ее хрупкая рука так близко от моей. Если бы я захотел, то мог бы читать книгу одновременно с ней. Я вдыхал аромат ее сладких духов. Она могла бы купить какие угодно духи, но предпочитала "Шантильи" из местной лавчонки – слаще которых во всем мире не найти.

Помню, что увидел в окне фиолетовое небо.

"Господи, почти стемнело, – сказал я. – Я должен съездить в Хижину Отшельника! Я должен увидеть свой шедевр".

"Тарквиний Блэквуд, ты не поедешь ни на какие болота в такой час".

"Ерунда, я должен, – сказал я и поцеловал ее в лоб, а потом в мягкую напудренную щеку. – И Мона, и Гоблин для меня недоступны, но потерю Гоблина, должен признать, я не оплакиваю. А сейчас я просто должен туда поехать и заявить свои права на то, что сотворено по моей воле".

Помню, последовали протесты, но я был к ним глух.

Я торопливо поднялся в свою комнату, зашел в гардеробную и, все еще окончательно не протрезвев, натянул новую пару джинсов, новую рубашку и новые ботинки (все это купила по моим новым размерам Большая Рамона, как только узнала о нашем возвращении домой), а потом я достал из ночного столика пистолет тридцать восьмого калибра и спустился вниз. В кухне я захватил бутылку воды, большой нож, в гараже взял фонарик, после чего направился к пристани.

Разумеется, я нарушал условие моего дерзкого, дикого партнера – впрочем, я ведь на них и не соглашался. Я для себя, а не для кого-то, заново отделал Хижину Отшельника, привнеся многочисленные новшества. Я для себя, а не для кого-то, заказал чудесную обстановку, которую скоро увижу. Я не боялся его, разве что испытывал мрачное любопытство перед встречей – возможно, надеялся, что нам удастся спокойно поговорить, обсудить "наш" маленький домик и выяснить в конце концов, действительно ли между нами заключена сделка, так как это я, а вовсе не он, добился всех этих чудесных изменений.