– У нас есть кому его встретить, – утешил его Арман. – Доверенные люди. Они позаботятся о Роуз и Викторе. А вы тем временем заходите, отдохните с дороги.

– Да у нас и у самих такие люди найдутся, – быстро, хотя и без тени несогласия отозвался Фарид. – И поймите, пожалуйста: я не хочу, чтобы их привозили сюда. Мы намерены пока держать их в наших апартаментах в Мидтауне.

– А место достаточно секретное? – спросил Арман. – У нас тут имеются глубокие погреба, недоступные ни смертным, ни большинству бессмертных.

– Мальчик боится подвалов и замкнутого пространства, – объяснил Фарид. – Я обещал, что его не будут запирать в склепе. У нас в Мидтауне он будет чувствовать себя куда безопасней.

– А девушка. Много ли ей известно?

– Почти все, – ответил Фарид. – Не было никакого смысла мучить ее выдумками.

Арман кивнул.

– Мы приведем их сюда, – пообещал Сет. – Позволим им со всеми познакомиться.

Слова его явно потрясли Фарида. Тот посмотрел на старшего друга беспомощно и чуть сердито.

– Если впоследствии им предстоит идти своей собственной дорогой, пусть уж запомнят нас такими, какими мы были.

Арман снова кивнул.

– Мы постараемся, чтобы всем вам тут было удобно и хорошо.

Они вошли в гостиную. Сибель ограничилась лишь коротким приветственным кивком, но Антуан вскочил, держа скрипку и смычок в левой руке, а правую протягивая новоприбывшим. Он неимоверно ценил каждую новую встречу с представителями своего племени.

Грегори наблюдал, как Мариус идет навстречу обоим врачам и обнимает их. Ах, сколь он могуч и силен, этот властный римлянин, две тысячи лет заботившийся о Матери и Отце! Если Мариуса и пугало присутствие стольких древних вампиров на этом сборе, он не выказывал ни малейшего признака страха.

Возлюбленная Грегори, Хризанта, в серебристо-белом одеянии, сидевшая рядом с Мариусом и, похоже, ведущая с ним глубокую задушевную беседу, тоже выступила вперед, ласково и грациозно приветствуя новоприбывших.

Весть о последних гостях быстро разлеталась по комнатам и помещениям тройного особняка, ко всем остальным собравшимся – Дэниелу, Арджуну и Пандоре, беседовавшим где-то в глубине дома. И Торну, рыжеволосому Торну, прибывшему лишь накануне вечером и сейчас разговаривавшему с Дэвидом и Джесси.

Джесси была не в состоянии находиться вместе со всеми. Ее терзала беспрестанная глубокая тревога. Дрожащим голосом она поведала Грегори рассказ Лестата об отрывочных видениях, что он перехватил из разума Маарет: про гватемальский вулкан Пакайя. «Но тетя ни за что не обрекла бы весь наш народ на гибель, как бы велика ни была ее боль», – пылко заявила она. Торн, как и Дэвид, был ее старым другом, так что они трое обособились от общей компании.