Голос осыпал меня проклятиями по-французски. Потом по-английски. Я – выродок, я воплощение скверны. Мне это уже кто-нибудь говорил? Я – ходячее проклятие. Я – все, что только ни есть в мире гнусного и отвратительного.

– Бенедикт, – холодно произнес я, – если ты не освободишь моего сына целым и невредимым, я разрублю твоего создателя на куски. Понял? Я уже отрубил ему правую кисть и руку по плечо. На очереди нос и уши. Потом я сожгу все отрубленное и приступлю к ногам. Хочешь, пошлю тебе фотографии?

Бенджи и в самом деле уже делал снимки телефоном. А на телефоне Рошаманда явственно отображался номер, с которого разговаривал Бенедикт.

Бенедикт зарыдал.

– Но я не могу… Пожалуйста, не калечьте его! Я просто не могу… В смысле… в смысле, Виктор уже и так на свободе. Он освободился. Рош, дайте мне поговорить с Рошем! Рош, мне нужна твоя помощь! Помоги мне, Рош! Она ожила. Проснулась. Вырвалась из пут. Рош, она убьет меня. Виктор освободился. Виктор сбежал. Рош, все пошло наперекосяк!

Рош откинулся на спинку кресла и возвел глаза к темному стеклянному потолку. По телу его пробежала медленная дрожь. Обрубок на плече уже затянулся и больше не кровоточил.

– Ох, Бенедикт, – простонал он.

– Скажи нам, где ты! – встрял Бенджи. – Скажи скорее! Если ты заставишь меня самого отслеживать, откуда идет звонок, клянусь, Лестат отрубит этому гаду язык.

Я засмеялся – просто не выдержал. Голос, словно бы исчерпав запас членораздельной речи, перешел на крики, стоны, злобное шипение и рычание.

– Приди сюда! – молил Бенедикт. – Она за мной гонится! Идет по пляжу.

– Взлетай! – со стоном посоветовал Рошаманд. – Она не знает, что владеет этим даром.

– Да я уже, – залепетал Бенедикт. – Я здесь, на утесе, мне вроде ничего не грозит, но Рош, если я улечу, а она так и останется здесь бродить, и я потеряю ее из виду, мы потеряем ее, Рош, помоги мне. А вдруг она упадет куда-нибудь, где на нее попадет солнце, а тогда, если солнце обожжет ее, мы ее потеряем…

– Тогда ты умрешь, – сказал я. – Где ты? Отвечай же скорей.

– Монтаук, Атлантическое побережье, самая оконечность Лонг-Айленда. Олд-Монтаук-роуд. Ради бога, приходите!

Фарид с Сетом тут же направились к двери.

– Я с вами! – закричал я.

– Нет уж, пожалуйста, останься тут и не выпускай его! – возразил Сет, кивая Сиврейн и Грегори. – А нам доверь задачу привести их всех сюда. – Он посмотрел на телефон. – Бенедикт, только попробуй мальчика хоть пальцем тронуть – и мы убьем тебя, как только отыщем. А твой создатель погибнет здесь, на месте. Ты никогда больше его не увидишь.