– У меня к тебе один вопрос, – ответила она. – Если ты не хочешь этого, то почему тогда так стараешься это удержать? Почему бы просто не позволить чувству уйти, как это делаю я?
– Потому что… – Он замолчал. Готового ответа не существовало. Его мысли были как прилив: мутная вода, водовороты…
Он шел, и его пальцы порхали над папоротником или скользили по сосновым иголкам. Таким прохладным на ощупь.
Таким живым.
Когда Мерик добрался до берега моря, когда он увидел далекий сверкающий шторм и волны в белых барашках, что-то внутри него раскрылось. Прежде чем он смог говорить, Сафи проскользнула вперед него и жестом поманила за собой. И он послушался. Вскоре они добрались до огромного валуна из песчаника. Он ярко сиял, освещая Сафи рассеянным, подобным лунному, светом.
– Мы с Ноэль нашли его чуть раньше, – пояснила она, прислонившись к скале и постучав пальцем. Она смотрела на море, волны, шторм – куда угодно, только не на Мерика.
Мерик встал так же, но на расстоянии двух больших шагов.
Затем он глубоко вздохнул, чтобы набраться решимости, и наконец пояснил:
– Когда мы танцевали «Четыре шага», донья, ты ничем мне не уступала. В нас была такая сила, какую я ни с кем и никогда не ощущал. Тогда я не понял, что это значит, но теперь знаю.
– И что это значит? – Сафи по-прежнему смотрела на горизонт.
– Что я хотел тебя.
Она не ответила, но напряглась.
– К тому моменту, как мы покинули Божий дар, – продолжил Мерик решительнее, – я принял свою тягу к тебе. Даже решил тебя поцеловать.
– Да неужели? – Сафи метнула на него взгляд. – А если я не хотела, чтобы меня целовали?
– Я бы остановился. – Он дернул воротник, будто задумавшись, не остановиться ли сейчас, – словно проверял рельеф дна. – Вообще-то это идея Куллена, – добавил Мерик. – Он немного романтик.
– Я заметила, – буркнула она. – Поцелуй – что может быть романтичнее.
Мерик сухо рассмеялся.
– Все еще хуже. Он предположил, что… гм… мы с тобой можем разделить постель.
Сафи высоко вздернула подбородок.
– Я не из тех девушек, которые делят постель с кем попало.