Челюсти Ванессы сжались. Она наклонилась ближе, как будто пытаясь прочесть тайны в глазах Сафи.

– В таком случае, как получить твою преданность? Как убедиться, что ты будешь говорить мне правду? Назови свою цену.

Сафи уставилась на распухшее, фиолетовое лицо императрицы и взывала к своему дару в поисках ответа на вопрос, была ли Ванесса искренней. Это казалось невозможным… Но, несмотря на пылающую боль, ее магия утвердительно переливалась.

И улыбка победительницы приподняла уголки губ Сафи – хотя это могла быть и гримаса боли. Сложно было сказать.

– Я… хочу торговать с Нубревеной, – прохрипела Сафи, – хочу, чтобы вы отправили гонца в Ловатц, и хочу, чтобы вы обсудили экспорт еды взамен на… На что-нибудь, что могут предложить нубревенцы.

Ванесса приподняла окровавленную бровь, а ветер взметнул над ее лицом мокрые волосы.

– Зачем тебе это?

– Затем же, зачем и вам. – Сафи повернула голову, чтобы взглянуть на город – и тут же пожалела об этом. От быстрых движений слишком большая кровопотеря. Впрочем, от любых движений. – Я замараю руки ради моего народа. Я буду бежать так далеко… как придется, и буду драться так упорно… как смогу. Если это необходимо, чтобы помочь им, то я это сделаю.

К удивлению Сафи, Ванесса слабо – и искренне – улыбнулась.

– Договорились, императрица Сафия.

– Тогда моя магия к вашим услугам.

От облегчения – или, может быть, от потери крови – Сафи вздрогнула. У нее определенно слипались веки.

Сафи неуверенно взглянула на улицу, с которой, как она предполагала, исчез Мерик. Совсем рядом она в последний раз видела и Ноэль. Поначалу Сафи слышала только воду, плескавшуюся о док. Чувствовала только мягкий, очищающий дождь на щеках. Думала только о своей семье.

Кивнув в ту сторону, она молча прощалась. Молясь, чтобы с ними все было в порядке… Зная, что они придут за ней.

Затем глухой топот сапог аспидов прорвался сквозь мысли Сафи и принес мучительную боль.

– Мы полетим, – сказала Ванесса, обращаясь к ближайшему аспиду, – к нашему кораблю. Вы сможете, императрица?

– Да, – выдохнула Сафи, покачнувшись и прислонившись к одному из поддерживающих ее мужчин. Улыбнувшись ему, она сказала:

– Я Сафия фон Хасстрель, и я могу… все, что угодно.

Когда эти слова слетели с ее языка, магия ожила… И замурлыкала, как лев в луче солнца.

«Правда, правда, правда», – сказала она.