— Ха — ха — ха! — вы на традиционной ситуации объяснили суть всей природы человека!

— Не всей… это не единственный возможный вариант…

— Но чаще всего допустимый? — задал канцлер риторический вопрос. Не стоит видеть свои возможности в прозаическом свете — пагубное влияние окажет на вас и потеря дорогого существа. Привязанность опасна в вашем деле. Если хотите, чтобы ваш процент успеха возрос, то вам стоит стать настоящим сукиным сыном, плевавшим на любые моральные, этические нормы, втоптать различные веры и суеверия. Вырезать свое сердце и вставить на его место прозрачное зеркало, отражающее суть вещей. Только при таком условии у вас появится реальный шанс… Да что там… Вы станете великим человеком — канцлер тупо уставился на пустую стену, — знаете, на ней ранее висели карикатурные изображения комедий, в сжатом изложении. Грубо говоря на всех порой циничных карикатурах с издевательски — смешным подтекстом изображена история человечества. Общее положение неизменимо, в мире всегда преобладает солнце над луной, изгоняя темноту, однако люди продолжают бояться ночи, хоть она короче дня и может закончится. Вероятно, истоком такого необузданного страха является напоминание о гибельной религии.

Они стояли и смотрели у окна на пожарище, и буйство, а сами медленно разговаривали обвеянные теплом исходящим от тлеющих углей.

Неизвестный чувствовал, что разговор лился как с самим собой, пока он не усмотрел на столе, подле стопки писем, ранговую печать.

— Кстати, — как бы невзначай спросил канцлер, — откуда вы прознали об башнях вещания?

Неизвестный непонимающе посмотрел на него. Меж тем, темы иссякали, и канцлер подумал, что пора бы и докончить:

— Почему бы не запереть ворота и не приказать страже ударить в спину вместо переговоров.

— Не выйдет, — покачал головой Неизвестный, и спросил быстро, — что нужно падающему?

Канцлер ухмыльнулся.

— Чтобы он не разбился, Верховный Канцлер — обратился к нему официально Неизвестный.

Тут и послышался топот ног, приближающийся к кабинету. Они переглянулись. Канцлер тревожно бросал взгляды на печать. По двери ударили. Насквозь прошло лезвие топора, канцлер отвлекся, и Неизвестный незамедлительно прихватил печать. Тут вломившиеся и начали погром. Плащ теней сработал, и он преспокойно переждал, пока гурьба не выстроилась, готовая учинить над канцлером расправу. Они зашли ему за спину, и тут Неизвестный вырубил плащ.

— Достойно отработали, — проговорил он разинувшим рты от удивления людям, но до суда — он под моей опекой. Возмущений не последовало, и Неизвестный без проблем вывел его из башни, наказывая документы не сжигать. Канцлер так и не увидал игр с невидимостью.