Собственно, вчера Годрик сказал нечто совсем иное, но суть от этого не изменилась, и Эмер переживала досаду вдвойне, про себя называя мужа и трусом, и снобом, и бесчувственным болваном.

«Годрик, ты мог хотя бы спросить, чего хочу я, — обратилась она к нему мысленно. — Хочу ли оставлять тебя. Так нет, мои желания тебя не волнуют. Ты уверен, что поступаешь правильно. Но уверенность и истинная правильность — не одно и то же».

— Страдаешь из-за этого? — спросил Тилвин.

— Неприятно, признаю, — ответила она с деланным смешком. — Но не смертельно. Не хуже ядовитой жабы. Ничего, я молода, почти богата, еще и королевскими милостями обласкана — мне недолго ходить разведенной женой.

Тилвин скрипнул зубами:

— Ненавижу Годрика, — сказал он. — Он не имел права так поступать с тобой.

— Да, не имел, — кивнула Эмер. — Надеюсь, я никогда больше не встречу такого мужчину.

«Который во имя своих рыцарских убеждений не услышит моего голоса. Или ему безразлично, чего я хочу?».

Она благодарно пожала Тилвину руку:

— Спасибо, что ты был рядом, — почти прошептала она, потому что боялась расплакаться. — Ты мой единственный…

Горло перехватило, и слово «друг» не было произнесено.

— Если ты уедешь, у меня не останется радости в жизни, — сказал Тилвин, в ответ стискивая ее пальцы до боли. — У меня ничего не останется в память о тебе. Только моя постель, на которой ты уснула.

— Вот, будешь спать на ней и вспоминать меня, — грустно пошутила Эмер.

— Спать на ней? Невозможно, — сказал он. — Постель все еще хранит твой запах. Я ни разу не осмелился лечь туда, где спала ты. Простая кровать стала для меня святыней. Каждую ночь я стою перед ней на коленях.

— Какие страхи ты рассказываешь, — ответила Эмер со смешком, но голос дрогнул. — Сейчас мне снова будет стыдно, поэтому прошу — не продолжай.

— За что тебе будет стыдно? — Тилвин пристально взглянул ей в глаза. — Это мне должно быть стыдно. За те мысли, что посещали меня, когда я вспоминал ту ночь. Волшебную ночь.

— Какую ночь?! — Эмер понизила голос и оглянулась — не слышит ли кто. — Ты бредишь, Тиль?!

— Да, это бред, безумие, — он коснулся ее щеки, потом легко погладил по плечу. — С тех пор, как я увидел тебя — в голубом подвенечном платье, с орехами в каждом кулаке, моя жизнь наполнилась безумием. Но я не променял бы его на всю мудрость мира.

— И зря, скажу тебе. Очень зря, — она попыталась за шутливым тоном скрыть замешательство. — Безумие — всегда плохо. Мне надо вернуться. Леди Фледа скоро пошлет за мной.

Но Тилвин не дал ей уйти. Притиснул к стене, и рука его стала тяжелой, как камень. Эмер пыталась освободиться, но он держал крепко и отпускать не собирался.