— Надень это, — он разложил платье на кресле и расправил все складки с мастерством, достойным расторопной служанки. Платье было геральдических цветов дома Фламбаров — красное и желтое, с вышивкой в виде языков пламени. На красном вышивка была сделана золотом, на желтом — алым шелком. — Так мы покажем королеве, что помирились.

— А ты уверен, что помирились? — не утерпела Эмер, но, тем не менее, расстегнула брошь, которой до поры сколола разорванный ворот, спустила платье до талии, а потом уронила на пол и переступила через него, оставшись в наполовину разорванной рубашке.

Девушка успела перевернуть на спину заветную золотую монету, опасаясь, что Годрик увидит талисман в такой неподходящий момент. Да, он повел себя, как настоящий муж. И сказал слова, которые взволновали ее до глубины души. И даже то, что он не продолжил ссору с Тилвином, понравилось Эмер. Но сдаваться на милость сразу, когда еще живы воспоминания об оскорблениях и обидах, которым он ее подверг?..

— Даже если не помирились, предлагаю никому не говорить об этом. Пусть это будет наша тайна. Твоя и моя, — Годрик подошел к Эмер и медленно спустил с ее плеч рубашку, касаясь кончиками пальцев кожи. — Нежнее шелка… — сказал он тихо.

Прикосновение обожгло, как капли горячего металла, но Эмер не поддалась слабости и отвернулась, подхватывая рубашку возле локтей и прикрывая едва не обнажившуюся грудь.

— Я расцениваю твои речи об исполнении супружеского долга просто как способ оградить меня, — сказала девушка. — Благодарю, что помог. И ложь бывает во спасение. Не знаю, что бы произошло, не подоспей ты вовремя и…

Годрик осторожно, но настойчиво потянул рубашку:

— А я не лгал, — сказал он. — Фламбары тоже не бросают слов на ветер. Я хочу получить тебя этой ночью. Хочу, чтобы ты исполнила клятву, которую дала в столице, у алтаря. И хочу, чтобы ты стала моей настоящей женой.

Эмер вскинула голову, слыша и не веря.

— Какой ты быстрый, — сказала она, отчаянно краснея. — С чего ты решил, что перед разводом я дам тебе все это?

— Никакого развода не будет.

— Не будет?!

— Разве мы хотим этого?

— Но ты всегда говорил… — залепетала Эмер и замолчала.

Подобные превращения двух близких людей за столь короткое время — это было слишком для понимания. Какие силы обрушились сегодня на Дарем, если рассудительный и сдержанный Тилвин потерял самообладание, а язвительный насмешник Годрик обернулся смирным, как ягненок?

— Не веришь? Я тебя прекрасно понимаю, — Годрик взял ее за подбородок и осторожно заставил повернуться к свету. — Всегда считал, что у тебя карие глаза. А теперь вижу — серые. Рыжая с серыми глазами… Это красиво.