— Ты пьян, что ли? — пробормотала Эмер.

— Наверное, — Годрик легко коснулся ее губ губами. — Почему-то всегда ощущаю головокружение, когда целую тебя.

И он поцеловал ее снова, уже долгим, томительным поцелуем.

— Ты ведь проявишь великодушие и простишь меня? — прошептал он, отрываясь от нее на секунду, перед тем, как снова припасть к ее губам.

— Разве ты просил прощения? — спросила Эмер, как только он дал ей возможность дышать.

— А разве не просил? Тогда спешу исправиться и прошу сейчас. Прости, я вел себя по отношению к тебе не лучшим образом…

— Ты вел себя отвратительно, — поддакнула Эмер, очень уютно устраиваясь в его объятиях.

— Согласен, отвратительно…

— Как свинья.

— Ну не то чтобы очень! — на секунду ему изменила обычная невозмутимость.

— Хорошо, как свин, — милостиво согласилась Эмер. — Продолжай извиняться.

— Разве этого недостаточно? — он потянулся, чтобы поцеловать ее, но девушка проворно выставила между ними руку.

— Эй! Я требую, чтобы ты извинялся точно так же, как меня позорил — при королеве. Нет, не надо падать на колени и заливаться слезами, достаточно просто подвести меня к Её Величеству и прилюдно поцеловать мне руку. И чтобы смотрел с любовью и обожанием. Понял?

Годрик улыбнулся:

— Понял. Пусть будет так.

— Какой-то ты слишком сговорчивый, — проворчала Эмер, прикидывая, не продешевила ли.

— Но у меня свое условие.

— Ты еще смеешь ставить мне условия? После всего, что натворил?

— Ты заставила меня пробежаться голым по саду, — напомнил он.

— О! — Эмер возвела глаза к потолку. — Мы уже и позабыли об этом. Так чего ты там хочешь?