– Возможно, – понимающе продолжила Байю, – винить женщину в недостатках мужчины, по сути, довольно бессмысленно.

Наджима поджала губы. Затем склонила голову и подняла палец вверх, словно собираясь высказаться, а также, видимо, издала свист, слишком высокий для человеческого слуха. Маленький пятнисто-коричневый крапивник – самая невзрачная из певчих птиц – влетел в окно и, щебеча, уселся на подставленный палец. Наджима, не отрывая взгляда от Байю, наклонилась и легко прикоснулась губами к маленькой птичьей головке. Крапивник повернулся к ней, как птенец в ожидании червяка.

На талии Байю зашевелилась Амброзия. Она успокаивающе погладила свою любимицу.

– Но ведь ко мне пришла именно женщина, – возразила Наджима.

Байю снова замерла, держа чашку у губ.

– Так и есть.

– А с Бразеном ты об этом говорила?

Байю неопределенно пожала плечами.

– Так значит, ты пытаешься решить его проблемы за него.

– Может быть, дело в том, что мне нравится до сих пор чувствовать себя в чем-то умнее моего ученика.

Крапивник, по-прежнему щебеча, улетел прочь. Байю с трудом понимала, как может Наджима так очевидно заботиться о своих пернатых любимцах и в то же время совершенно безжалостно отправлять их на смерть. Об этом стоило помнить даже несмотря на то, что молодая магесса ей нравилась. Как и о том, что у Бразена тоже хватает весьма неприятных черт характера, пусть Байю и не приходилось с ними сталкиваться.

Но ни один магистр не сможет избежать ссоры с другим, а также сопутствующих ей жертв и разрушений, если он – или она – постоянно будет менять свои этические нормы.

Они продолжили с удовольствием смаковать чай. Свежий ветерок принес с балкона насыщенный аромат цветов – жасмина и иланг-иланга.

– Окажешь мне услугу? – попросила Наджима. – Как женщина женщине?

– Посмотрим.

– Позволь ему на этот раз догадаться обо всем самому.

На лице младшей магессы расцвела улыбка.

– В конечном счете это пойдет ему только на пользу.

– Следить за ним – не моя работа.