Высохшее русло вилось у подножия горы и исчезало в черном зеве пещеры. Должно быть, когда-то давно весенние талые воды питали поток, но теперь здесь остался лишь камень, присыпанный пылью, столь же мертвый, как и сам пик.

– Врата мантикоры внутри? – В голосе Элены слышался неподдельный страх.

Но ворг указал не на отверстие, к которому вело сухое русло, а на склон.

– Может, он намекает на один из заброшенных рудников? – задумчиво произнес Магнам. – Древняя гора вся пустая внутри из-за копей и выработок.

– Если так, – заметил Эр’рил, – то мы можем провести зиму в поисках тайника, где укрыта мантикора.

– Плохой мерзкий тьма! – Ворг затряс руками еще сильнее.

– Покажи нам где, – попросил Тол’чак.

Григрел вздохнул и, подняв обе руки, широко развел их в стороны.

– Он или не знает где, или не понимает вопроса… – нахмурился Эр’рил и вдруг воскликнул: – Добрая Матушка, вверху!

Луна достигла зенита и замерла над остроконечной верхушкой горы. Лунный свет струился по склонам Ги’холлманти, как серебряный водопад, смывая тени и открывая глазам путешественников пик, вернее, то, что раньше было просто горным пиком.

Весь склон, представший перед ними, был искусно изрезан, обтесан, кое-где выдолблен, образуя гигантских размеров статую. Все ее черты проявились, должно быть, за многие десятилетия кропотливого труда каменотесов-рабов: напряженное лицо, соединяющее страдание и радость, яростным огнем горящие глаза, тело – сплошное нагромождение мускулов. Казалось, будто существо выбирается из горы – одна рука протянута к небу, а одна нога еще скрыта внутри скалы. Над могучими плечами, за спиной возвышался выгнутый и готовый нанести смертельный удар хвост скорпиона.

– Мантикора! – Элена задохнулась.

Несколько мгновений все молчали, ошеломленные увиденной картиной.

– Но она же вырезана из гранита, – нарушил тишину Эр’рил. – Не из эбенового камня.

– Тут ты ошибаешься, – возразила ведьма, указав на вытянутую лапу чудовища. Его когтистые пальцы сжимали глыбу, не уступавшую размерами небольшому дому. От маслянистой каменной поверхности не отражался лунный свет. Казалось, будто в кулаке у изваяния ожившая тень, готовая превратиться в нечто зловещее. Один лишь вид ее и тот леденил кровь. – Именно там находится истинное сердце статуи – эбеновый камень. Первые из четырех врат Вейра.

Пока другие с трепетом созерцали каменное чудовище, Тол’чак бросил в пыль молот д’варфов. Он суетливо порылся в сумке, извлекая сердце-камень. Погладил пальцами его грани, страшась того, что может увидеть, но уже зная правду. Он пронес камень через все земли Аласеи. Он знал каждую его щербинку, каждый уголок, будто свое собственное лицо.