– Это ты-то заслуженный старший? – сказал Карго. – Всего шесть и тридцать лет.

– Нас трое, – сказал Хеминг. – Ты командуй, а мой брат тебя поддержит.

– Лучше возьми назад свои слова, – сказал Лаксус. – Будто ты никогда их не произносил. Вспомни Корсуса и Галландуса. Кроме того, хотя он иногда сбивается с пути истинного, трезвый Кориниус храбрый и могучий воин, политик и дальновидный полководец, таких не сыщешь в Демонланде, да и во всей Колдунии, если не считать вашего благородного отца, а ведь он еще молод.

– Это правда, – отозвался Хеминг. – Принимаю упрек.

Пока они беседовали, подошел служитель из замка и почтительно поклонился Лаксусу, сказав:

– Тебя почтительно просят, о король, пройти во внутренние покои.

Лаксус спросил:

– Меня просит тот, кто только что прискакал из восточных земель?

– Да, с твоего разрешения, – ответил посланный с низким поклоном.

– Разве король Кориниус не удостоил его аудиенции?

– Он добивался аудиенции, – ответил служитель, – но король ему отказал. Дело срочное, поэтому он настоятельно просил меня доложить твоему величеству.

По пути в замок Хеминг прошептал на ухо Лаксусу:

– Тебе знакомы новые правила дворцовых церемоний? С тех пор, как он назло леди Мевриане уничтожил заложника, как сегодня уничтожил орла с конской головой, он не дает аудиенций до заката. С утра он занимается отмщением, а после этого удаляется в свои покои с женщиной, стараясь выбрать самую красивую и веселую, какую найдет, и на два или три часа погружается в море удовольствий, ненадолго притупляя таким образом муки любви.

Но после того, как Лаксус поговорил с гонцом с востока, он немедленно направился в покои Кориниуса, по дороге расшвыряв стражников, распахнул блестящие двери и нашел лорда Кориниуса в веселом настроении. Он полулежал на ложе с тройными темно-зелеными бархатными подушками. У его локтя стоял столик из слоновой кости, инкрустированный серебром и черным деревом, а на нем хрустальный кувшин пенного вина, уже на две трети пустой, и красивый золотой бокал. Король был одет в свободную шелковую рубаху с золотой бахромой, без рукавов, распахнутую на груди. Сильной рукой он как раз тянулся за бокалом. На коленях у него сидела дева лет семнадцати, красивая и свежая, как роза, с которой он уже собирался перейти от дружеского разговора к любовной ласке. Он зло взглянул на Лаксуса, который без церемоний начал:

– На всем востоке беспорядки. Крепость, которую мы возвели на Стайле, взята. Спитфайр прошел в Брейкиндейл, чтобы добыть продовольствие для Гейлинга, и разогнал наше войско, которое сидело там в осаде.