Лаксус и сыновья Корунда прохаживались в конце дня по лугу перед Кротрингом. Свинцовое небо над ними предвещало грозу. Было жарко и тихо. Замершие листья деревьев под серыми тучами приняли мертвенно-фиолетовый оттенок. Из замка непрерывно доносились глухие стуки ломов и мотыг. Там, где раньше был сад с тенистой зеленью, теперь осталась руина: поваленные колонны и расколотые порфировые вазы редкой работы, кучи земли и гниющих растений. Громадные кедры, символы богатства и величия своего хозяина, безжизненно лежали, засыхая, с вывороченными корнями и сломанными ветвями. Ониксовые башни на фоне неба выглядели страшно и нелепо над смертным ложем погибшей красоты.
– Разве семь не счастливое число? – говорил Карго. – Мы уже шесть раз думали, что вот-вот поймаем угрей за хвост в комариных горах Миланда, и возвращались с пустыми руками. Когда, ты думаешь, удастся их схватить?
– Когда пироги с яйцами вырастут на яблонях, – отвечал Лаксус. – Наш великий полководец больше беспокоится о женщине (которая, наверное, про них не слышала, и уж точно не они вернут ее домой), и играет в отмщение, чем думает о воинах и войне. Слышишь? Идет работа.
Они повернулись на новый звук от ворот, и увидели, как два золотых гиппогрифа скатываются по крутым ступеням в ров, подымая тучи пыли и щебня.
Лаксус нахмурился. Он положил руку на плечо Хеминга и сказал:
– Время требует собрать самый разумный совет, о сыновья Корунда, если наш повелитель Король хочет в самом деле одержать победу над своими противниками в последнем походе в Демонланд. С тех пор как ушел гоблин, нам не хватает мудрости.
– Долой гада! – сказал Карго. – Кориниус был прав, когда слышать не хотел о честности этого скользкого скота. Прослужил всего месяц или два, и удрал к врагам.
– Кориниус только начал править в этой стране. Неужели он думает, что дальнейшее правление будет веселой игрой, а королевство – игрушкой? Судьба еще может его свалить одной левой, пока он топит свою молодость в вине и распутстве и злится на леди. Юнец, сорвавшийся с поводка, должен слушать советы заслуженных старших, а то все прахом пойдет.