По вечерам Файер растирала ноги Тэсс и расчесывала ее длинные, до колен, серебристо-белые волосы. Ее бабушка настаивала на том, чтобы быть ее служанкой, и Файер понимала ее. И когда получалось, настаивала на том, чтобы ей было позволено послужить бабушке в ответ.

Но был человек, с которым Файер проводила время, не получая взамен ничего. С момента финального сражения леди Маргду, предательницу и неудавшуюся убийцу, держали в темницах. Ее муж был мертв. Брат тоже. Она была на последних месяцах беременности, и только поэтому ее оставили в живых. Маргда хлестала Файер горькими и злыми словами, но та все равно не прекращала приходить, сама не очень понимая почему. Из-за сочувствия ли к низко павшей сильной личности? Или из-за уважения к беременной? Во всяком случае, злоба Маргды ее не пугала.

Однажды, когда она выходила из темницы, ей встретился Нэш – ему помогали Уэлкли и один из целителей. Схватив его за руку и читая эмоции в его глазах, Файер поняла, что не одна она сочувствует Маргде в ее беде.

Они с Нэшем в те дни мало что могли сказать друг другу. Между ними образовалось что-то нерушимое. Их связали воспоминания о том, что случилось, и отчаянная нежность, которой не требовались слова.

Как чудесно было увидеть, что он твердо стоит на ногах.

– Я все время буду уезжать, – сказал Бриган.

– Да, – ответила Файер. – Я знаю.

Было раннее утро, и они лежали, сплетясь, в ее постели в зеленом доме. Файер запоминала каждый шрам на его лице и теле. Запоминала бледно-серый цвет его глаз, потому что сегодня он отбывал на север с Первым, чтобы проводить своих мать и отца по домам.

– Бриган, – позвала она, чтобы он заговорил, ведь тогда она могла бы слушать его и запоминать голос.

– Что?

– Расскажи мне еще раз, куда ты направляешься.

– Ханна полностью приняла тебя, – сказал он через несколько минут. – И она не ревнует и не тушуется.

– Она приняла меня, – сказала Файер, – но все же немного ревнует.

– Правда? – изумился он. – Может, мне поговорить с ней?

– Это мелочь, – сказала Файер. – Она не возражает, чтобы ты любил меня.

– Она тебя тоже любит.

– Да, и правда. Знаешь, не думаю, что ребенок может видеть, как его отец начинает любить кого-то другого, и не испытать ревности. По крайней мере, мне так кажется. Со мной такого не случалось. – Она оборвала себя и мысленно продолжила: «Поистине, думаю, в целом мире я была единственной, кого мой отец любил».