Файер набрала воздуха в грудь, взяла себя в руки и посмотрела на Гарана:

– А что они делают с мостом?

– Строители решили покрасить башни зеленым, – сказал он, – и выложить поперечины зеркалами.

Файер моргнула:

– Какое отношение это имеет ко мне?

– А ты представь, – сказал Гаран, – как это будет выглядеть на рассвете и на закате.

И тогда внутри у Файер произошло нечто странное: совершенно неожиданно она перестала бороться. Отступила назад и хорошенько разглядела чувство, которое этот город питал к ней. Оно было незаслуженным. Оно основывалось не на ней самой, а на историях, на идее Файер, на преувеличении. Вот что я для людей, подумала она. Не знаю, что это значит, но для людей я такая.

Придется мне это принять.

Некоторые мелочи, которыми она пользовалась каждый день не задумываясь, ей подарил Арчер. Ее колчан и щиток, мягкий и удобный от многолетней носки, – все это были давние дары Арчера. Часть ее хотела убрать их подальше, потому что каждый раз при взгляде на них сердце сжималось от тайной боли. Но она не могла. Заменить их на другой колчан и щиток было немыслимо.

Однажды днем в солнечном уголке главного внутреннего двора, поглаживая мягкую кожу щитка и размышляя, Файер уснула в кресле. Резко вынырнув из сна, она обнаружила, что Ханна с криками отвешивает ей оплеухи, и, запутавшись, всполошилась, но тут же поняла, что Ханна заметила, как по шее и рукам Файер скачут три жука-чудовища, поедая ее живьем, и поспешила на помощь.

– У тебя, должно быть, ужасно вкусная кровь, – с сомнением сказала девочка, проводя пальцами по воспаленным, вздувшимся следам от укусов на коже Файер и считая их.

– Только для чудовищ, – угрюмо сказала Файер. – Ну-ка, дай-ка их мне. Они совсем раздавлены? У меня есть ученик, которому, возможно, захочется их препарировать.

– Они тебя укусили сто шестьдесят два раза, – объявила Ханна. – Чешется?

Чесалось ужасающе, и, когда она набрела в спальне на Бригана, только недавно вернувшегося из долгой поездки на север, она была настроена более воинственно, чем обычно.

– Я всегда буду привлекать насекомых, – начала она агрессивно.

Бриган поднял глаза, обрадованный ее приходом, хотя и слегка удивленный тону.

– Всегда. – Подойдя, он коснулся укусов у нее на шее. – Бедная. Очень неприятно?

– Бриган, – сказала она, раздраженная тем, что он не понял. – Я всегда буду красивой. Посмотри на меня. На мне сто шестьдесят два укуса, и что, они сделали меня менее красивой? У меня не хватает двух пальцев и шрамы по всему телу, и что, есть кому-то до этого дело? Нет! Это все делает меня только интереснее! Я навсегда заперта в этой красивой оболочке, и тебе придется с этим разбираться.