– А как может быть иначе? – отозвался он, не подумав, затем вздохнул и прибавил: – Ты нравишься моему баркасу. Ты же знаешь, что Смоляной – живой корабль?

– Конечно, но…

– Без носовой фигуры, – перебил ее Лефтрин. – Знаю. Но все равно живой. – Он вздохнул, и его выдох согрел воздух между их лицами. – Живой корабль узнаёт свою семью. Уверен, ты не могла об этом не слышать. Смоляной не говорит, но у него есть другие способы общения.

Элис чуть помолчала. Легонько потерлась об него всем телом – а вот и ее собственный способ общения.

– В тот раз, когда я во сне летала над Кельсингрой… Смотрела на город сверху… Это был драконий сон Смоляного? – наконец спросила она.

– Только он может ответить наверняка. Но я подозреваю, что да.

– Он помнит Кельсингру. Он показывал мне то, что я не могла придумать сама, но это прекрасно соотносилось с моими знаниями о городе. И теперь я вижу Кельсингру только такой, какой мне показал ее он. Почему он разговаривает со мной? – чуть поколебавшись, спросила Элис.

– Он общается с нами обоими. И его разговоры с тобой – это знак и для меня.

– Какой знак? – прошептала она.

Лефтрин поцеловал Элис, и ее губы податливо разомкнулись. На какое-то время они оба позабыли о вопросе, на который он не знал ответа.

Этой ночью она так и не вернулась к себе. Рано утром Лефтрин разбудил Элис, подумав, что она могла просто забыться.

– Элис, уже светает. Скоро проснется команда.

Большего ему говорить не требовалось. Элис проспала всю ночь, прижимаясь спиной к животу капитана, уткнувшись макушкой ему под подбородок, и он обнимал ее, согревая и оберегая. Теперь она даже не оторвала головы от подушки.

– Мне все равно, если кто-то узнает. А тебе?

Лефтрин задумался. Их связь могла вызвать неодобрение лишь у Скелли. Если их отношения с Элис продлятся или станут постоянными, это может сказаться на ее наследстве. Вот же странная мысль… У него может родиться собственный ребенок? А вдруг Скелли огорчится или рассердится? Не исключено. Но как бы то ни было, он не намерен отказываться от Элис. И чем скорее Скелли об этом узнает, тем лучше.

– С моей стороны – без осложнений. Как насчет Седрика?

– Разве я спрашиваю, с кем сейчас спит он?

Выходит, она знает о них с Карсоном. Эти двое держались осмотрительно, но, вероятно, недостаточно. В вопросе Элис явственно прозвучала горечь. Здесь крылось что-то еще, нечто такое, о чем он предпочел бы не знать сейчас, а может, и никогда. Так что Лефтрин ничего не ответил. Он поцеловал волосы Элис, перебрался через нее и снял с крючка одежду.

– Разведу на камбузе огонь и поставлю кофе, – сообщил он. – Чего бы ты хотела на завтрак?