Он устал от ссор.

Он поставил свое ведро вверх дном посреди лодки и сел на него. Получилось чуть выше, чем скамьи в лодке, река виделась с такой высоты немного по-другому. Тимара столкнула их на воду, а Сильве принялась грести, стараясь изо всех сил. Им не пришлось договариваться об этом – и так было ясно, что девушки управляются с веслами гораздо лучше Седрика.

И у него впервые появилась возможность полюбоваться рекой и окружающим лесом с воды. В последний раз, когда он сидел в лодке, он был слишком занят тем, чтобы не отставать от Карсона, поэтому по сторонам смотреть не успевал. Теперь же он увидел, что вокруг растет самый густой лес на его памяти. Деревья, лиственные и хвойные, склонялись над водой. С некоторых свисали лианы. Подлесок был густым, а вдоль замшелых берегов шелестели заросли камышей и рогоза.

– Какой он живой! – с изумлением проговорила Сильве.

Значит, разница ему не померещилась.

– Даже запах другой, – подтвердила Тимара. – Прямо, ну… зеленый. Мы с Элис вчера прошлись немного вверх по реке и обе обратили внимание. Вода не едкая и ничуть не белая. И живности куда больше. Вчера я видела плавающих лягушек. Прямо в воде.

– Лягушки обычно и плавают в воде, – заметил Седрик.

– Может, рядом с Удачным и плавают. Но в Дождевых чащобах лягушки живут на деревьях. Не в реке.

Седрик ненадолго задумался. Всякий раз, когда ему казалось, что он осознал все перемены в своей жизни, его настигало очередное открытие. Он молча кивнул.

Этот приток совершенно не походил на главное русло. Река вилась сквозь лес, и деревья склонялись над водой в поисках солнечного света, заслоняя им путь. Некоторое время они шли за баркасом и драконами, но затем река плавно изогнулась, и они потеряли из виду всех, кроме пары других лодок. Сейчас они оказались последними. Если они вдруг перевернутся или натолкнутся на стаю галлаторов на берегу… На миг все нутро Седрика сжалось от страха. Но затем ему в голову пришла непривычная мысль.

Если с ним что-то случится, Карсон отправится его искать.

Карсон.

Улыбка осветила лицо Седрика. Это было правдой, и он твердо это знал. Карсон обязательно за ним придет.

Седрик до сих пор пытался вписать этого человека в свое представление о мире. Он никогда прежде не встречал таких людей, как Карсон, не знал никого, кто умел бы усмирять свою силу до такой нежности. Охотник не был образован или утончен. Он не разбирался в винах, никогда не выезжал за пределы Дождевых чащоб, за всю жизнь прочитал от силы дюжину книг. Все то, на чем основывалось самоуважение Седрика, напрочь отсутствовало в жизни Карсона. Но, не имея вкуса к подобным вещам, как же Карсон мог понять, кто такой Седрик и каков он? Чем он так приглянулся охотнику? Это до сих пор озадачивало его.