Малта не расставалась с дорогим свертком у себя на – руках.

– Он немного пососал грудь. Он не спит. Сейчас, по-моему, он слишком утомлен, чтобы есть или плакать.

– Тишина – это приятно, – честно сказал Рэйн и пожалел, что не может взять свои слова обратно. Она бросила на него страдальческий взгляд, и он угадал ее мысль: «Очень скоро тихо будет все время». – Давай я его подержу, – предложил он, стараясь загладить причиненную им боль.

Она отдала ему ребенка с такой готовностью, что он понял: она уже простила ему эту поспешную реплику. Запеленутый малыш весил меньше, чем неделю назад. Он худел, и его темные глаза потускнели. Рэйн начал ритмичное покачивание, которое бездумно запускалось, стоило ему отвлечься, и Малта слабо улыбнулась:

– У них есть какой-то прогресс?

Он кивнул:

– Сейчас все в основном сводится к тому, что хранители пытаются объяснить самим себе, почему они правы. Однако они не стоят на месте, а ведут диалог. Вот и хорошо. Порой я забываю, насколько большинство из них молоды. Поначалу у них были настолько резкие высказывания, что я с трудом удерживался от смеха. Некоторые, похоже, повторяли то, что проворчали их драконы. Лефтрин твердил, что судьбу людей должны определять люди. По-моему, с его мнением согласились не полностью, но страсти уже немного улеглись. Через минуту-другую они начнут окончательное голосование. По-моему, рабов освободят – их в принципе считают невиновными. Лефтрин говорит, что когда «Смоляной» в следующий раз отправится в Трехог, рабы могут плыть на нем бесплатно. А потом пусть сами о себе заботятся. Некоторые упоминали о семьях, которых давно лишились. Кто-то был ошеломлен внезапной свободой. Им предложена возможность поселиться в деревне на противоположном берегу реки. Не уверен, что они толком поняли, что к чему. Я плохо знаю калсидийский и давно в нем не практиковался.

Малта подала голос:

– Я тоже. Родной язык отца у нас выучил лишь Сельден. Подозреваю, он сделал это, чтобы произвести на него впечатление. У него тогда ничего не получилось. – При мысли об исчезнувшем брате ее взгляд затуманился и устремился вдаль. Рэйн молча ждал, и она наконец встряхнулась. – Сельден ушел, как и Тинталья. Наверное, это даже правильно. – Она вздохнула, заставляя себя вернуться к настоящему. – А что будет с другими пленниками? – спросила она.

– Тут возникли сложности. Лефтрин прямо обвинил торговца Кандрала в том, что он участвовал в заговоре, направленном на убийство драконов и последующую продажу их плоти в Калсиду. Оказывается, в него была втянута и некая женщина – Свердин. Она тоже из торговцев. Калсидийцы выбросили ее за борт еще до отплытия из Кассарика. Видимо, она утонула. Некоторые хранители были за то, чтобы разрешить драконам сожрать Кандрала, но Лефтрин долго их убеждал в том, что Кандрала надо увезти обратно в Кассарик и уже там заставить предстать перед Советом. Он объяснял им, что это – единственный вариант, иначе Совет никогда не займется предателями в своих рядах. Кандрал молил о пощаде и обещал сегодня ночью написать признание с именами всех подельников. А сейчас выяснилось, что он помог нанять в экспедицию «Смоляного» охотника, который попытался убить Релпду.