– А здесь была студия Рамоза. Скульптора…

Его голос стал холоднее.

Она бросила взгляд на темные глазницы окон в стене.

– Да, – мрачно призналась она и замотала головой. – Ты к нему ревновал.

Рапскаль кивнул.

– Он был твоим любовником до меня. Мы с ним однажды подрались. Глупо было не сообразить, что мужчина, который целый день орудует молотком и резцом, должен неплохо накачать мускулатуру.

Она оттолкнула тяжелые воспоминания. Ей показалось, что они подбираются очень близко… к чему-то опасному. А потом они свернули за угол – и она попала в знакомое место. Теперь они находились на площади с колодцем, брошенным после их отчаянных попыток достать Серебро. В одной куче были свалены балки, в другой лежали части сломанного механизма, в третьей – инструменты. Корабельная команда потратила несколько часов на работу с цепью. У края колодца лежал крупный кусок соединенных заново звеньев – конец цепи был закреплен за обломок одной из колонн, на которых когда-то покоилась крыша сооружения. Тимара заметила Хеби – она тихо стояла в темноте. Девушку захлестнула волна страха.

– Зачем мы сюда пришли? – выдавила она.

– Чтобы ты смогла вытащить Серебро. Чтобы Тинталья осталась жива. Чтобы все драконы стали такими, какими должны быть, – и Старшие тоже.

На открытом пространстве свет от лунной подвески уже не добирался до глаз Рапскаля. Они были сияюще-голубыми, как обычно, но в серебряном мерцании ожерелья его лицо превратилось в призрачную маску. Он был ей совершенно не знаком.

Он твердо произнес:

– Амаринда, ты должна спуститься в колодец. Только ты знаешь, как вернуть Серебро.

* * *

– Любимая? – прошептал Рэйн.

Он позвал Малту шепотом, словно не решался тревожить ее сон. Но она не смыкала глаз. Она не может даже чуть-чуть подремать – и, возможно, вообще уже больше никогда не заснет. Она сжалась у носа драконицы, положив малыша себе на колени. Ее ладонь лежала у ноздри Тинтальи, где она ощущала тихое движение воздуха, означавшее, что Тинталья еще дышит.

– Я здесь, – сказала она Рэйну.

Он придвинулся к ней поближе.

– Я пытаюсь разобраться со своими чувствами. Когда я был мальчишкой, а Тинталья оставалась под землей, заточенная в коконе из диводрева, она меня завораживала. А потом она практически поработила меня, и я ее возненавидел. Я любил ее, когда она помогла мне вернуть тебя. А потом она улетела – и мы много лет о ней не слышали и ничего не ощу-щали.

– Я сердилась на нее не меньше тебя. Бросить нас, чтобы мы заботились о юных драконах! Улететь, не сказав ни слова! Подвергнуть Сельдена огромной опасности… – Она погладила драконью морду и вздохнула. – Как ты думаешь, Рэйн, он умер? Мой братик?