— Значит, они все согласились? — скрупулезно уточнил темный эльф, мысленно поаплодировав человеческому гению.

— Да. Завтра к вечеру созываем общий совет, где сможем обсудить новые условия мира между нашими расами — без оглядки на прошлое, наследие Изиара и даже орден. А чтобы все выглядело достойным, я рискнул пригласить непосредственных участников последнего похода. Не откажешься помочь? Желающим проверить ваши слова мы дадим возможность использовать «Слово правды», и это будет в интересах всех рас. Нашей — потому что я не желаю видеть, как горят вокруг моей страны леса, светлых — потому что из-за них мы едва не потеряли ключи, темных — потому что Изиар первым заварил эту кашу. Наконец, гномов — за то, что добровольно отстранились от этих проблем, практически не поддерживали связь с внешним миром. По-моему, все честно.

Таррэн улыбнулся и подошел к окну, через которое король вот уже битый час с интересом что-то разглядывал.

Что ж, неплохой ход. Достойный потомка древнего королевского рода. Если у него получится, то войны может и не случиться. Разумеется, с доказательствами придется постараться, светлым — в кои-то веки терпеть справедливые нападки гномов, темным вообще помалкивать, пока никто не вспомнил, с чего все началось, а люди… Люди могли извлечь из этого немалую пользу. Причем, судя по довольному лицу короля, он уже знал, какие уступки потребует за посредничество.

— Забавно, — обронил эльф, разглядев гарцующего на лужайке ослепительно белого скакуна, возле которого со злыми лицами носились сразу трое садовников и, судя по всему, главный конюх. Распаренные, взбешенные, явно разъяренные неповиновением здоровенного жеребца, с легкостью ускользающего от арканов. Но шугануть или, тем паче, хлестнуть грациозное животное кнутом не решился никто — внимательный взгляд короля заставлял даже самых буйных скрипеть зубами и терпеливо подзывать наглую тварь ласковыми голосами.

— Ну же, иди сюда, хороший… у-сю-сю… откуда ты только тут взялся… иди ко мне, я тебя морковкой угощу…

Великолепный скакун презрительно фыркнул и изящным скачком избежал очередного броска веревочной петли, заставив широкоплечего конюха сдавленно ругнуться:

— Скотина!

Ответом было ехидное ржание, что разозлило мужика еще больше и заставило угрожающе вскинуть приличных размеров кнут. Но жеребец внезапно повернулся крупом и взмахнул белоснежным хвостом, наглядно продемонстрировав, в каком месте видал он эти скучные угрозы. После чего главный конюх взревел раненым медведем и, наплевав на приличия, с громким воплем кинулся вдогонку, намереваясь изловить дрянное копытное, сумевшее каким-то чудом пробраться в тщательно охраняемые сады.