– Как тебя зовут?

– Чандреш.

– И кто же ты?

Чандреш задумался над ответом.

– До возвращения вашего величества я был болваном высочайшего происхождения. Я придворный, который спит на большинстве сборищ. А также придворный, который все подмечает, ибо внимательно читает записи после собраний.

– Занятно, – усмехнулся Викрам. – Было бы любопытно поговорить с тобой после встречи. Или, скорее, после дремы.

– Почту за честь, ваше величество.

Чандреш поклонился и свернул в другой коридор. Викрам проводил его взглядом, чувствуя, как зарождается в груди робкое счастье. Возможно, он на пути к созданию альянсов внутри империи. Привыкнув к дарам Куберы, он все еще учился ориентироваться в политике. В королевстве по-прежнему шептались об Иномирных играх, на целый месяц поглотивших принца, но в основном то были слухи. Большинство верило, что он вернулся в ашрам и подверг себя строжайшей аскезе, прежде чем взойти на престол. Только советники (шесть человек, половина из которых – старцы, укрытые тенью смерти, а другая половина – столь искусные лжецы, что им не верят даже жены) видели проявление магии. И только их слово имело вес. Едва завоевав их преданность – точнее, напугав их, – Викрам более не видел необходимости впечатлять людей зачарованным пергаментом. А вот от помощи Биджу не отказался. Беседы проходят куда плодотворнее, когда невозможно солгать.

Викрам остановился перед зверинцем и дважды постучал.

– Отец?

Из комнаты донеслось рычание.

– Входи!

Викрам вошел и быстро закрыл за собой дверь. Пантера, Урваши, не успела протиснуться и теперь прижималась мордой к деревянной раме.

– Я подумывал позволить ей гулять по дворцу, – сказал Пуруравас, ковыляя к двери. – Не сидится ей на месте.

– Гулять по дворцу?

– На поводке.

– С вооруженной охраной.

– Считаешь, ей попробуют навредить? – ахнул Пуруравас.

Викрам выпучил глаза:

– Отец, ты порой такой наивный.